Между тем Рамирский, после нескольких слов, обращенных к стоящему подле
него молодому человеку поэтической наружности, спросил:
Ц Позвольте узнать, кто здесь из замечательных поэтов? Я недавно в Москв
е и совершенно никого не знаю.
Ц Здесь? Я вам скажу, кто здесь и что здесь, Ц отвечал молодой человек, Ц
я сейчас только об этом думал.

Здесь суета бессмысленной т
олпы,
Здесь не поэты, а рабы,
Здесь много глупых, много чванных,
Здесь много призванных, да нет избранных.

Ц По крайней мере в вас я вижу уже поэта.
Ц Покорно благодарю, Ц отвечал поэт с улыбкой, покручивая усы, Ц но для
кого и для чего быть поэтом? никто и ничто не одушевляет.
Рамирский посмотрел внимательно на молодого человека, зараженного уже
разочарованием. Он был недурен собою, в глазах было много огня и вместе пр
остодушия.
Ц Как для кого писать! Для прекрасного пола; и что ж лучше одушевляет поэ
та, как не красота?
Ц Но не бездушная красота.
Ц Например, вот эта, хорошенькая дама, Ц продолжал Рамирский, Ц скольк
о можно почерпнуть из нее вдохновений для поэзии.
Ц Вот эта? Хм! она недурна собою, но глупа; я просто был от нее в отчаянии: на
писал ей акростих:

Я не люблю своей свободы,
Своей сердечной пустоты…

Ц Извините, кажется вы писали этот акростих для Софи Луговской, Ц сказа
л Рамирский, посмотрев с удивлением на творца знакомого ему акростиха.
Ц Ах, да, в самом деле, я и забыл.

Я не люблю красот природы.
Что ж я люблю? Поймешь ли ты,
Что я люблю?

Ц Бесподобно! против таких стрел поэзии нельзя устоять: я это тотчас поч
увствовал; знаете ли, что Софи без памяти от вас?
Ц Неужели? Однако ж эти стансы слабо вылились, Ц продолжал поэт, пришед
ший в восторг от собственных стихов и не обращавший внимания на предметы
, внушающие их, как на ненужные орудия, как на подмостки, которые отбрасыва
ют после совершения поэтического здания, Ц я вам прочитаю написанные в
альбом одной черноокой, чернобровой:

Черноокая, чернобровая,
Моя душечка, жизнь сердечная!
Не пленит меня ветвь лавровая,
Дай колечко мне подвенечное!

Ц Помилуйте, у вас целый гарем очаровательных существ, которым вы предл
агаете не только вечную любовь в стихах, но даже и руку.
Ц Хм! Ц произнес поэт с самодовольствием и хотел было что-то сказать; но
вдруг послышался быстрый однозвучный поток слов. Большая часть гостей д
винулась в другую комнату, где подле стола сидел уже какой-то смиренный п
овествователь и читал свое произведение. От душевного волнения он был бл
еден; от невольного движения руки густые длинные волоса его стали копром
, глаза стремительно мчались по строчкам, как вагон по рельсам, слова слив
ались в гул поезда, предметы описания неслись мимо, как окрестности желе
зной дороги в глазах несущегося по ней путешественника.
Как будто пригнанные на поденную работу, без присмотра, слушатели сидели
задумавшись, зевали или попарно перешептывались.
Поэт не давал и Рамирскому слушать; как будто надумавшись, что сказать на
слова Рамирского, он прошептал ему:
Ц Поэт должен любить всех, и все должны любить поэта. Поэт свободен! Ц и н
ачал декламировать вполголоса:

Свободен я, но нет мгновений,

Вполне свободных для меня.
Я жрец богини вдохновений,
Я страж священного огня!

Ц Но это жестоко: насчет спокойствия несчастных сердец скопить том сти
хотворений, Ц сказал тихо Рамирский.
Ц Поэт, как пчела, собирает мед со всех цветов, Ц сказал поэт равнодушно,
не затрогиваясь упреками.
Ц Бедная Софи Луговская! Как она должна страдать! Вы соблазнили ее чувст
ва.
Ц Я соблазнил?

Нет, никогда с притворным чув
ством
Ни в чьи глаза я не смотрел,
И средством низких душ Ц искусством
Ничьей душой не овладел!

Ц Это все прекрасно; но вы погубили ее своими стихами. Она изнывает.
Ц А я? Я спокоен? Когда она уезжала, я написал…
Ц Браво, браво! прекрасно! Ц крикнули несколько голосов, как будто спро
сонок, когда повествователь, запыхавшись, достиг, наконец, до размаха пер
а, которым заключалась повесть, в виде закорючки.
Ц Я написал, Ц продолжал поэт:

Прощай! с тобой я все утрачу,

И благо дней и мир ночей
О, как я плачу, плачу, плачу!
Какая грусть в душе моей!

Ц Я, однако ж, недоволен этими стихами. А вот, послушайте романс, который я
написал Нильской на заданный сюжет: «Любила я, он не любил».
Сердце Рамирского замерло.
Ц Нильской? Ц спросил он.
Не успел еще поэт отвечать, как хозяин подошел к Рамирскому с каким-то пож
илым человеком.
Ц Иван Карпович желает познакомиться с вами, Ц сказал он ему и, довольн
ый, что сжил с своих рук неотвязчивого говоруна, а вместе с тем доставил но
вому гостю собеседника, без дальнейших церемонии пошел занимать более з
начительных гостей своих.
Ц Очень приятно, что имею удовольствие познакомиться с вами, Ц прогово
рил торопливо реченный Иван Карпович с каким-то не терпящим отлагательс
тва побуждением окончить течение своей речи, которую он начал изливать п
еред хозяином дома. Ц Изволите ли видеть, вы, верно, согласитесь с моим мн
ением, что на русскую литературу надо смотреть особенными глазами; потом
у что, надо вам сказать, это не то, что литература западных народов, Ц поло
жим французская, Ц совсем не то: другие начала, другое развитие, другие с
редства, другие побуждения, другой дух… например:

О ты, что в горести напрасно
На бога ропщешь, человек…

Возьмем что-нибудь во французском…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223