персидские дорожки на блестящем парке
те, тяжелая мебель, обитая коричневым бархатом, шторы на окнах такие плот
ные, что кажутся пуленепробиваемыми. В дальнем конце хлопочет горничная-
француженка. На столе Ч булочки, нарезанные мясо и сыр, кофе. Судя по запа
ху, настоящий. Аромат тянет Руди в конец вагона. Горничная дрожащими рука
ми наливает ему кофе. Она налепила под глаза толстый слой штукатурки, что
бы скрыть синяки и (замечает Руди, принимая у нее чашку) сильно запудрила з
апястья.
Руди размешивает сливки золотой ложечкой с монограммой французского д
ворянского рода и, прихлебывая кофе, идет по вагону, любуясь гравюрами Дю
рера и, если глаза его не обманывают, листами из кодекса Леонардо да Винчи.

Дверь открывается. Входит человек, шатаясь, как от качки, и еле-еле добирае
тся до бархатного дивана. К тому времени как Руди его узнает, поезд уже тро
гается.
Ч Анжело! Ч Руди ставит чашечку на стол и бросается к любимому.
Анжело слабо отвечает на объятия Руди. От него пахнет, он часто непроизво
льно вздрагивает. Одежда вроде пижамы, грубая и грязная, на плечах Ч серо
е шерстяное одеяло. Запястья Ч в желтовато-зеленых кровоподтеках и неза
живших ссадинах.
Ч Не пугайся, Руди. Ч Анжело сжимает и разжимает кулаки, показывая, что п
альцы работают. Ч Со мной обходились неласково, но руки берегли.
Ч Ты по-прежнему можешь летать?
Ч Могу. Хотя руки мои берегли не для этого.
Ч Так для чего?
Ч Человек без рук не может подписать признание.
Руди и Анжело смотрят друг другу в глаза. Анжело печален, изможден, однако
от него исходит какая-то спокойная уверенность. Он поднимает руки, словн
о священник на крестинах, готовясь принять ребенка, и одними губами гово
рит:
Ч Я по-прежнему могу летать!
Слуга вносит одежду. Анжело моется в одном из туалетов. Руди пытается выг
лянуть в щель между занавесками. Тщетно, окно закрыто плотной шторкой. Он
и с Анжело завтракают. Поезд грохочет на разъездах Ч может быть, объезжа
ет разбомбленные участки путей Ч и наконец вырывается на простор.
По вагону проходит рейхсмаршал Герман Геринг. Его огромные, с торпедный
катер, телеса завернуты в шелковый халат размером с цирк-шапито, пояс вол
очится сзади, как поводок у собаки. Руди в жизни не видел такого брюха: зол
отистые волоски начинаются от груди и густеют книзу, переходя в русые за
росли, полностью скрывающие гениталии. Рейхсмаршал явно не ожидал увиде
ть посторонних, но воспринимает присутствие Анжело и Руди как одну из ма
леньких странностей жизни, на которые можно не обращать внимания. Учитыв
ая, что Геринг Ч второй человек в рейхе, официальный преемник самого Гит
лера, им вообще-то положено вскочить, вскинуть руки и крикнуть «Хайль Гит
лер!». Однако оба застыли от изумления. Геринг, словно не видя их, идет чере
з вагон. На середине пути он начинает говорить, однако сам с собой и соверш
енно неразборчиво. Дойдя до конца вагона, он рывком открывает дверь и скр
ывается в следующем.
Через два часа в том же направлении проходит доктор в белом халате с сере
бряным подносом в руках. На белой салфетке как икра и шампанское, изящно с
ервированы пузырек и стеклянный шприц.
Через полчаса через вагон проходит офицер в форме люфтваффе. Он несет ст
опку бумаг и приветствует Руди с Анжело молодцеватым «Хайль Гитлер!».
Еще через час слуга проводит их в дальний конец поезда. Последний вагон т
емнее и обставлен строже, чем тот, в котором их мариновали. Стены обшиты мо
реным деревом. Здесь даже есть письменный стол Ч резное барочное чудови
ще из тонны баварского дуба. Сейчас единственное назначение стола Ч слу
жить подставкой для одинокого листа бумаги, на котором что-то написано о
т руки. Внизу подпись. Даже с такого расстояния Руди узнает почерк Анжело.

Им приходится пройти мимо стола в дальний конец вагона, чтобы приблизить
ся к Герингу, который восседает на монструозном диване в обрамлении Мати
сса сверху и двух мраморных римских бюстов по сторонам. На рейхсмаршале
красные кожаные штаны для верховой езды, красные кожаные туфли, красный
кожаный китель, красная кожаная фуражка; над козырьком Ч золотой череп
с рубиновыми глазами. Золотые перстни на жирных пальцах изъедены язвами
крупных рубинов; в рукоять красного кожаного хлыста вставлен жирный бри
льянт. Все это освещается лишь полосками пыльного света из-за штор и жалю
зи; солнце встало, и зрачки Геринга, расширенные от морфия, не могут его вы
носить. Вишневые кожаные сапоги лежат на оттоманке; видимо, у него отекаю
т ноги. Он пьет чай из чашечки размером с наперсток, украшенной золотыми л
истиками Ч добыча из какого-то французского замка. Сильный одеколон не
может заглушить неприятный запах Ч гнилых зубов, дурного пищеварения, н
екротизированого геморроя.
Ч Доброе утро, господа, Ч весело говорит Геринг. Ч Извините, что застав
ил ждать. Хайль Гитлер! Чаю?
Некоторое время продолжается светская болтовня. Геринг восхищен масте
рством Анжело как летчика-испытателя. Более того, у него куча завиральны
х идей, почерпнутых у баварских иллюминатов, которые он пытается связать
с высшей математикой. Руди пугается, что это взвалят на его плечи. Однако
вступление утомило даже самого Геринга. Раз или два он слегка отодвигает
занавеску хлыстом и тут же отворачивается Ч видимо, свет доставляет ем
у мучительную боль.
Наконец поезд замедляет ход, минует еще несколько разъездов и плавно ост
анавливается. Разумеется, они ничего не видят. Руди напрягает слух и врод
е бы различает какие-то звуки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195