Пусть придет ко мне завтра утром — мерку снимем.
Так вот и завершилась эта многострадальная и немало лет тянувшаяся история. Осталось сделать только небольшое пояснение для читателей, неискушенных в экономике промышленных предприятий.
Когда проводят полную инвентаризацию — проверяют, то есть пересчитывают или взвешивают, все имущество предприятия, от зданий и сооружений до последнего гвоздя или шурупа на складе. Завершается это действо составлением инвентаризационной ведомости. В ней графы: первая — «Наименование предмета», вторая — «Числится по документам»,
третья — «Имеется в наличии» — и, как главный результат, две итоговые графы: «Излишки» и «Недостачи». Поскольку разрешения на строительство клуба не было, то он по документам как бы и не строился, то есть его как бы и не было — опять-таки по документам. Но фактически он оказался в наличии, так как реально существовал. И, таким образом, клуб попал в графу «Имеется в наличии», а затем и в графу «Излишки». В излишках ни много ни мало оказался один клуб.
А последний аккорд всей инвентаризационной операции — постановление балансовой комиссии: «Недостачи списать, излишки оприходовать».
Клуб оприходовали, и он перешел, как и все прочие здания, в раздел средств основных, уйдя, таким образом, из раздела средств оборотных. И сразу выявилось, что у кожкомбината недостает трехсот тысяч оборотных средств, кои ему, в полном согласии с законом, незамедлительно пополнили.
И мгновенно все встало на свои места. Директору кожкомбината жить стало легче и веселее, но история эта с ее неожиданным финалом запомнилась ему надолго, и не один раз возвращался он к ней в своих размышлениях.
Что собирались отдать его под суд, прекрасно понимая, что нет в его действиях ни корысти, ни бесхозяйственности, и что столько ответственных и облеченных немалой властью людей (четырнадцать членов бюро плюс приглашенные на заседание) больше часа всерьез обсуждали это намерение,— это как раз не представлялось ему сколько-нибудь удивительным. Тут все понятно. Есть закон, точнее, инструкция. Нарушил инструкцию — отвечай!
Куда больше поражало другое. Как могло случиться, что ни министр финансов, ни председатель Совмина, ни его заместитель, ведавший промышленностью и финансами, ни их многочисленные референты и консультанты — словом, никто из лиц достаточно компетентных не смог найти выхода из создавшегося трудного положения, хотя выход этот, как показал Иван Кузьмич, спрятан вовсе не глубоко? Так почему же?.. Вовсе не потому, что не хотели. Нет, как раз все хотели, потому что выпутаться из этого нелепого положения, да побыстрее, в данном случае было, как говорится, в общих интересах.
Так почему же все-таки?.. Почему спасовали дипломированные финансисты, экономисты и юристы?.. Скорее всего, по причине непоколебимой веры во всемогущую инструкцию, точнее, во всемогущую систему инструкций. Одна инструкция другую подпирает. Построили клуб без разрешения — ин-
струкпию нарушили, значит, и голову ломать нечего: никакая другая инструкция первую не отменит... А что же свой собственный министр, уважаемый Иван Григорьевич, со всеми своими плановиками, бухгалтерами, финансистами и юристами?.. Тоже не нашлись, не уразумели, как перешагнуть через инструкцию... Господи, сколько же кругом руководящих советчиков, когда у тебя все в порядке, и куда они все проваливаются или улетучиваются, когда в них действительно объявится нужда?..
Но бухгалтер-то, опытнейший Михаил Демьянович, дока в своем деле?.. Значит, тоже дока прежде всего по части запретительных инструкций. Точно знает, чего нельзя, это знает даже лучше, чем зампредсовмина... А кстати, чего именно нельзя?.. Тут опирайся без опаски на известный принцип: запрещено все, что не разрешено. Вот и вся мудрость!..
Ну а сам он, директор, руководитель?.. Тоже не первый год на производстве. Специальное образование получил. А тоже уши развесил... Так ведь учили-то только технологии, а что инженеру придется с экономикой столкнуться — до этого, видимо, не додумались...
И, в общем, все размышления в конце концов завершались одним и тем же грустным вопросом: а если бы не дожил до наших дней долгожитель Иван Кузьмич?..
И вот ведя свой нехитрый рассказ (нехитрый в смысле лишенный лукавства и основанный на доверительных и предельно искренних сообщениях самого Петра Николаевича) о событиях, имевших место в жизни моего друга, добрался я до события, как говорится, из ряда вон выходящего. Потому «из ряда вон», что событие это, поначалу почти неприметно вкравшееся в обычное течение жизни Петра Николаевича, в дальнейшем круто изменило весь ее распорядок.
Петр Николаевич, человек безусловно деловой и положительный, вдруг «заболел литературой» и... написал роман. Почему и как это произошло, я и попытаюсь рассказать.
Ответить на эти «почему» и «как» далеко не так легко, как может представиться с первого взгляда. Обычно на эти вопросы отвечают рассказом о том, как писалась первая книга. Пойдем и мы по этому пути.
Не следует, впрочем, думать, что поведать о первой книге так уж просто. Самое нелегкое в этом деле — удовлетворительно объяснить, какая причина, какой толчок побудили ничем до того не выделявшегося в общем ряду гражданина взяться за перо, чаще всего не имеющего даже представления о том, что из этого получится.
Сами писатели излагают это по-разному. Марк Твен, например, рассказывая о начале своей писательской деятельности, выразился так: «Я свалился в литературу, как слепой мул в колодец». Прелестная ирония великого писателя очаровывает нас, и мы охотно заглатываем приманку, не замечая, что в насмешливой фразе далеко не все правда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130