Это, понятно, пишется «возможны», читается «неизбежны»...
Словом, работать с каждым днем становилось все труднее и труднее. Но не по этой причине стремился Петр туда, совсем не потому, что здесь стало труднее. Он понимал, что и там он своим появлением погоды не изменит, невелика птица старший сержант... Но оставаться здесь было совестно: стыдно было смотреть в глаза солдатским женам, особенно почему-то той маленькой, хрупкой Тане Агафоновой, наверно, потому, что не забывал, как поглядела она на него, когда провожала своего Сергея...
В таком вот состоянии повстречался он с третьим секретарем горкома Котловым, тем самым, который когда-то подвигнул его выступить со статьей в газете. Сидели рядом на каком-то совещании. Котлов был чем-то очень озабочен. Поделился с Петром. Оказывается, приехал из штаба Забайкальского военного округа бригадный комиссар со специальным заданием — отобрать из партийного актива кандидатов для зачисления на ускоренные курсы политсостава. Котлову поручено заниматься этим делом. А дело непростое. Кандидат должен удовлетворять следующим условиям: возраст — не старше сорока, образование — не ниже среднего, партстаж — не менее двух лет и обязательно отслужить действительную в армии.
И вот оказалось, что удовлетворяющих всем этим условиям не так-то много в городской партийной организации. Не говоря уже о том, что некоторых, вполне подходящих, брать не разрешено — номенклатура обкома.
— Итак,— завершил Котлов свой рассказ,— послезавтра последний срок, а мне надо еще пять человек найти. Хоть из-под земли вырой!..
— Не пять, а только четверых,— ответил Петр.— Пятый налицо. И подходит по всем статьям. По возрасту годится, образование тоже подходящее, вот только с партстажем маленькая неувязочка — одного месяца не хватает. Ну это пока до места доедешь, и партстаж набежит.
— Ты серьезно? — спросил обрадованный Котлов.
— Этим не шутят.
— А сам ты как?
— Спрашиваешь!
— Тогда завтра к десяти утра в военкомат на медкомиссию. Мы повестками вызываем, но ты приходи так. А повестку я тебе там вручу.
Медицинскую комиссию Петр прошел за несколько минут. Конечно, его признали годным. «Все бы такие были!» — сказал пожилой врач, откровенно любуясь плечистой фигурой Петра.
Военный комиссар, сидевший в центре стола, велел Петру обождать в приемной военкомата. И через несколько минут ему вручили повестку, в которой было указано, что военнообязанный имярек зачислен в учебную команду и обязан явиться в военкомат для отправки в часть такого-то числа к двенадцати ноль-ноль.
В личном его распоряжении оставалось ровно сорок восемь часов. Надо было использовать эти быстро бегущие часы как можно рациональнее.
Прежде всего Петр отправился в наркомат, предъявил там свою повестку заместителю наркома (сам нарком находился на каком-то правительственном заседании), договорился, что сдаст дела главному инженеру. Затем поехал на комбинат, вызвал к себе в кабинет главного инженера и главного бухгалтера и сказал им: первой — что на нее возлагается временное исполнение обязанностей директора; второму — что ему надлежит весьма срочно подготовить акт сдачи-приема дел.
— Я не могу, я не справлюсь! — взволнованно заявила Зинаида Тихоновна, и в ее больших, чуточку сдвинутых к переносью глазах проступил ненаигранный ужас.
— Надо приказ наркомата,— произнес главный бухгалтер.
Петр ответил, что приказ наркомата будет, а время сейчас военное, и поэтому отказываться от поручаемой работы никому не дозволено.
— К тому же временное исполнение обязанностей,— утешил он встревоженную Зинаиду Тихоновну.— Я уверен, директора они быстро подберут.
Напомнив бухгалтеру, что акт должен быть готов к утру следующего дня, Петр отправился домой. Аля еще не вернулась со студии. Глафира Федотовна перенесла известие молча, только чуть побледнела и замкнулась в себе. Спустя несколько минут спросила, что собрать на дорогу.
Петр принялся разбирать бумаги в своем портфеле, Глафира Федотовна готовила на кухне обед. В квартире угнездилось тяжелое молчание. Оно оборвалось только с приходом Али. Она была ошеломлена, расстроена, огорчена и даже разгневана.
— Директоров на фронт не отправляют! — заявила она, выслушав Петра.— Если, конечно, нет особой необходимости избавиться от них...
— Тебе должно быть стыдно за свои слова,—- сказал ей Петр.— Неужели ты не понимаешь, какая пришла война? На фронт посылают лучших.
— И ты ужасно рад, что попал в лучшие!..
— Да,— подтвердил Петр.— Я сам просился.
— Ах сам!.. Теперь мне все понятно! — вскричала Аля, убежала в спальню, упала на постель и разрыдалась.
На следующее утро акт передачи дел был готов, но приказа из наркомата все еще не поступило. И главный бухгалтер отказывался выдать акт для подписи.
— Все равно без приказа акт недействителен,— объяснял он торопившему его Петру.
Незадолго до обеденного перерыва на комбинат позвонили из приемной горкома. Василий Егорович Инчутин вызывал к себе директора комбината. Немедленно.
Двойные двустворчатые двери кабинета распахнулись, и оттуда вышли, продолжая спорить на ходу, двое: оба высокие, плотные, с лысоватыми бритыми головами. Один из них, богатый усами, был председатель Приленского горсовета, прославленный партизан гражданской войны в крае.
— Проходи, ждет тебя,— обратился он к Петру.
Инчутин стоял за столом. Жестом показал на стул напротив себя. Сел сам и кивнул Петру, чтобы садился. Строго посмотрел на него и жестко спросил:
— Дезертировать задумал?
Каких угодно слов ждал Петр, только не этих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130