— Сразу скажу, напарник я незавидный. Стрелять, правда, умею, но... ружья нет. Не довез, на Большой земле оставил. Да и ружье было неважное. Подумал, если понадобится, так и здесь куплю...
— Хорошее и здесь не сразу купишь,— заметил на это Егор Иванович.
Говорил он негромко, но веско. Немного помолчал, потом предупредил:
— Едем с ночевой. А может, и две ночи пробудем. Тогда вернемся в понедельник утром. Так можно?
— Можно,— ответил Петр, хотя и подумал, что Аля, а пуще того Глафира Федотовна обязательно всполошатся.
— Одеться, обуться потеплее найдется или мне захватить? — спросил Егор Иванович.
— Найдется.
— Тогда хорошо. Ружье и припас я принесу.
Егор Иванович обстоятельно объяснил, где привязана его лодка. Условились точно, когда быть на берегу.
Как Петр и предполагал, домашние дружно ополчились на него. С ночевой!.. Ночи холодные, да еще на воде!.. Да мало ли что может случиться!.. Но ему отступать было некуда. Как мог, успокоил их. Попросил помочь собраться поскорее. Очень мудро поступил. За спешными сборами времени на упреки и наставления не осталось...
Охота удалась настолько, что даже радоваться было вроде бы неудобно. В самом деле, очень уж все просто и доступно...
Приехали, нарубили тальника, изготовили скрадки, притаились в них. Ждали недолго... А потом гуси сами налетали на них... Егор Иванович свалил за вечер трех. Мог бы больше, но выбирал только вожаков, гусынь не трогал. И Петр свалил двух гусей. Даже обидно, что так быстро все завершилось. Ехать домой совсем не хотелось.
Но Егор Иванович и не собирался. Сказал — днем отдохнут, выспятся, еще зорю отсидят и тогда уж поедут домой. Наутро дома будут...
Потом разложили костер. Одного гуся Егор Иванович ощипал, выпотрошил и — в котел. Кроме большого чугунного котла для варева у Егора Ивановича нашелся еще и солдатский котелок. В нем заварили плиточный чай. Очень хорошо поужинали. Егор Иванович оказался и отличным рассказчиком. Говорил не торопясь, отбирая в речь свою слово по слову, но успел рассказать Петру много интересного о старой якутской жизни, о том, как здесь, на далекой окраине, совершалась революция, а вслед за тем полыхала гражданская война...
Когда стемнело и ярко высветились звезды на густо-синем небе, Егор Иванович произнес:
— А теперь спать. Первая вахта моя. А вы ложитесь. Я вас потом разбужу. Сам спать буду.
Помог Петру устроиться поудобнее на ночь, а разбудил его уже после восхода солнца. Укладываясь отдыхать, сказал:
— Чтобы сон отогнать, заварите чайку покрепче. Заварка у меня в сумке. И на протоку поглядывайте. Если начнет лед пробрасывать, меня будите.
И вот сидит Петр на взлобочке у костра. По одну сторону протока, отделяющая остров от коренного берега. Но сейчас она больше похожа на длинное озеро, потому что лишь она очистилась от льда, а главное русло еще сковано им. И у длинного озера белые ледяные берега: верхний вровень с изголовьем острова и где-то километрах в трех-четырех от него берег нижний.
По другую сторону взлобочка курья. Верхний ее конец узкой извилиной врезается в глубь острова, нижний широким устьем выходит в береговую протоку. Курья тоже очистилась от льда. В нее и заплыли вчера на лодке, которая и сейчас стоит на воде, причаленная к вбитому в берег колу.
Солнце уже припекает, так и поманивает растянуться на песке возле костерка. Но он на вахте... Вовсе неуместное здесь слово. От кого оберегаться?.. На всем огромном острове они одни... Просто стыдно будет, если Егор Иванович проснется и обнаружит, застанет его спящим, поэтому надо хлебнуть еще крепкого чайку...
Петр хлебнул чаю и задумался. Конечно, о заводских делах. Свои, личные, можно сказать, в полном порядке. Единственное узкое место — трудная квартира — расшито; настоящая у них теперь квартира: две комнаты и кухня. Случай помог, как с неба свалилось. В Рабочем городке открылась наконец поликлиника, которую строили и оборудовали много лет. Отпала надобность содержать медпункты при отдельных предприятиях. Двух сестер и все медицинское хозяйство забрали в поликлинику, а помещение осталось. Таким образом, не утесняя и не ущемляя никого, директор получил сносную квартиру...
А вот заводские дела оставляли желать лучшего. То и дело докладывали: выдали в цех последний баллон хромпика, на исходе дубильный экстракт, на складе нет ниток такого-то номера, текса такого-то номера и так далее, и тому подоб-
ное... Старожилы утешали: перед новым завозом — а до него уже считанные дни — всегда так... Нет, последний год так! Как только придут грузы и выяснится, сколько чего поступило, немедленно в Москву!.. Самому чтобы выколотить все, что положено, до последнего гвоздя, до последнего мотка ниток... Да и не только за этим: двоильную машину для кожевенного цеха, затяжные и винтовые — для обувного. Пусть это будет последний незадачливый год!..
И тут резкое шипение прервало взлет его мыслей. Вода подползла к костру, залилась на пламенеющие угли и взметнулась облачком белого пара. И лодка, нос которой только что был на сухом берегу, теперь вся на воде. Хорошо, что на привязи...
Петр машинально осмотрелся и увидел — по протоке густо идет лед. Кажется, он недоглядел...
Егор Иванович просыпается мгновенно. Ему довольно одного взгляда, чтобы понять, что произошло. Если бы его разбудили хотя бы четверть часа назад, когда первая льдина пошла по протоке... А теперь... теперь один выход...
— Надо быстрее грузиться,— говорит он Петру.
Петр быстро перетаскивает в лодку постель, брезент, заменяющий палатку, посуду, ружья. Егор Иванович достает из ямы, обложенной кусками льда, застывшие гусиные тушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130