— Мы знаем, что там, на Большой земле, подростки стоят у станков, заменили отцов и старших братьев... А это потруднее, чем на свежем воздухе кору драть.
— Комсомол прав! — сказал Петр с улыбкой, но самым
серьезным тоном.— То, что предложила Ростовцева, выход, притом единственный выход из положения. И тут все правильно: и производственная задача решается, и вторая задача, которая, может быть, еще важнее первой. Сотни подростков отдадут свои ребячьи силы на защиту Родины. Они будут гордиться своим патриотическим трудом. Но это и без слов ясно. Теперь о другом. О нашей ответственности, о наших заботах. Мы должны оборудовать отличный лагерь. Мы должны организовать бесперебойное сытное питание. Мы должны обеспечить образцовый порядок в этом лагере. Все это очень и очень непросто... Вам, Зинаида Тихоновна, первое задание. Возьмите на себя с начала и до конца изготовление палаток, то есть определите потребность, изыщите брезент, организуйте пошив.
— Можно шалаши поставить, палаток меньше потребуется,— подсказал Юсупов.
— Мы будем перебрасываться с острова на остров,— возразил Петр.— На шалаши у нас не будет времени.
— Это тоже правильно,— согласился Юсупов.
— А вы, кстати, дорогие товарищи,— обратился Петр к начальникам цехов,— не очень-то ликуйте и веселитесь. Рабочих вам все равно придется посылать на заготовку корья. Во-первых, одних детей на острове оставить нельзя. Хотелось бы, чтобы в каждой палатке вместе с детьми находился взрослый. А во-вторых, здешний тальник не прутики, а деревья. Дети или женщины эти деревья свалить не смогут. Тут нужны мужики с топорами, сколько — я вам скажу позднее. Но это потом. А сейчас все, как говорится, по своим местам. Вам, Зинаида Тихоновна, заняться палатками, начальникам цехов раскинуть мозгами, как высвободить мужиков, мне отправиться в гороно, вам, Оля, в горком комсомола.
Луке Силычу было сказано:
— Все ворота тебе открыты. Где что нужное отыщешь, бери — твое.
Но не так-то просто было отыскать это нужное. А за еловыми корневищами, что пойдут на шпангоуты, пришлось ехать в тайгу, к месту лесоповала.
Наконец весь потребный на катер и шаланды лесоматериал был отобран и вывезен, а полученный на лесозаводе и подсушен. Василий Васильевич, который стал как бы куратором по этому делу, сообщил Петру, что Лука Силыч «приступил».
Этот день был у Петра плотно занят, но на следующий он прямо с утра отправился на стройплощадку, отведенную Луке Силычу в дальнем конце заводского двора.
Старый мастер только что начал врезать шпангоуты в опорный килевой брус, закрепленный на огромных санях, надежно сбитых из толстых лиственничных бревен.
— И сколько всего будет таких ребер? — спросил Петр, указывая на уже врезанную пару шпангоутов.
— Двенадцать пар. Как у человека,— ответил с усмешкой Лука Силыч.
— Надо полагать, хитрая работа — врезать их?
— Точность большая требуется,— пояснил старый мастер.— На шпангоутах, по-нашему на кокорах, обшивка крепится, и от того, насколь точен изгиб у каждой кокоры, зависит вся обводка судна, все его качества: и крепость судна, и какая будет скорость на ходу...
Петр отошел несколько в сторону, чтобы не отвлекать мастера от работы, и, встав так, чтобы взгляд лег вдоль килевого бруса, пронаблюдал, как Лука Силыч врезал вторую пару кокор. И снова поразился точности его работы.
— Тревожитесь, однако, как это я без чертежа? — спросил, обернувшись к нему, Лука Силыч.
— Нисколько,— ответил Петр.— Верю, Лука Силыч, в ваш глаз, в вашу руку.
— Вы это для того говорите, чтобы промеж нас неудовольствия не возникло?
— Я действительно уверен, что вы мастер своего дела. Старик отложил в сторону инструмент и как-то особенно
внимательно посмотрел на Петра.
— Ну, коли так, Петр Николаич, то спасибо на добром слове. И будьте в надеже: я вас не подведу. Приложу как есть все свое старание...
Старый мастер сдержал слово. И катер, и шаланды были изготовлены к сроку, к началу навигации на Лене. И сработано все было на совесть.
Новенький катер с голубой надстройкой стоял у причала, покачиваясь на легкой волне. Белая полоска ватерлинии, отделяющая светло-серый борт от выкрашенной суриком подводной части корпуса, то показывалась на поверхности, то погружалась под воду. Алый вымпел трепетал на верхушке невысокой мачты.
Из рубки выглянул Федя Данилов.
— Петр Николаич, заводить?
Петр, одетый в защитный комбинезон и высокие болотные сапоги, разговаривал на берегу с Василием Васильевичем и Ольгой Ростовцевой.
— Заводите!
— На сколько дней едете? — спросил Василий Васильевич.
— Наверно, дня за два управимся. Егор Иваныч старый охотник, острова эти исходил вдоль и поперек.
Послышался рокот заработавшего мотора.
— Завели! — крикнул Федя Данилов, снова выглядывая из рубки.
Петр в несколько прыжков спустился по береговому откосу и быстро вбежал по трапу на катер.
— Кажется, то, что нам надо! — воскликнул Петр, когда катер, обогнув длинную песчаную косу, вошел в широкую, далеко протянувшуюся курью.
По обоим ее берегам сплошной стеной рос высокий тальник. Гладкие, почти лишенные сучьев, зеленовато-серые стволы лишь на высоте десяти, а то и более метров увенчивались шапками свежей молодой листвы. Под деревьями густо зеленел сочный, только что пошедший в рост пырей.
В средней своей части курья сужалась. Здесь, оттесняя тальниковую поросль, на обоих берегах виднелись полянки, полого спускавшиеся к воде.
— Очень даже подходящее место,— сказал Егор Иванович.— И на той, и на другой стороне палатки ставить можно. Причаливай!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130