Так он и ответил: после затяжных дождей в лощине бывало сыро.
— Не бойтесь называть вещи своими именами,— заметил ему следователь.— Басурмицын построил эти дома на болоте.
Очень хотелось напомнить следователю, что Петр Первый построил на болоте столицу империи, но никто еще не нашел нужным привлекать его к ответственности за содеянное. Однако следователь мог легко отвести этот довод, сказав лишь, что Петру Первому просто повезло: не было еще тогда бдительного Главного управления государственной безопасности. А то бы императору несдобровать.
— Второй вопрос. Нам известно, что Басурмицын настойчиво внедрял устаревшую технологию. При нем значительно сократилась переработка кож по прогрессивному методу «плоского кроя». В частности, в третьем квартале текущего года. Что вы можете сказать об этом?
Следователь был хорошо осведомлен. Действительно, еще два месяца назад Пётр получил распоряжение передать трех опытных раскройщиков в юфтевый цех, в связи с тем что Прикамскому кожкомбинату приказано было срочно изготовить несколько тысяч пар вытяжных рыбацких сапог.
Петр так и объяснил следователю. Но тот ответил, что технические детали его не интересуют. И потребовал четкого ответа: сократилось количество кож, перерабатываемых методом «плоского кроя», или нет? Пришлось подтвердить, что сократилось.
— Третий вопрос,— сказал следователь.— У нас есть сведения о недопустимо грубом обращении Басурмицына с подчиненными. В частности, на одном из технических совещаний лично вы получили оскорбительный выговор. Был такой факт?
— Был...— ответил Петр и густо покраснел. Случилось это печальное происшествие несколько месяцев назад, но до сих пор стыдно было вспомнить, как он тогда опростоволосился.
— За что вы получили выговор? — спросил следователь. - За дело. По моей вине была сорвана нормальная работа в цехах обувной фабрики.
Следователь откинулся назад, насколько позволяла твердая спинка стула, и пристально посмотрел на Петра. Потом спросил, сузив строгие глаза:
— Вам не кажется, что вы пытаетесь ввести следствие в заблуждение?
— Я полностью признаю свою вину.
— Не об этой вине речь. Вы упорно выгораживаете Басурмицына. Учтите, эта вина тяжелее любой другой... Идите и подумайте. Я вас еще вызову.
Второй раз Петра вызвали через неделю.
У него было время подумать. Он и думал. Невеселые были раздумья. Попасть в разряд лиц, вводящих следствие в заблуждение и выгораживающих врага народа, было опасно. Идти послушно навстречу следователю и подтверждать притянутые за уши обвинения было стыдно. И хотя Петр по-прежнему был уверен, что никакого реального значения показания его иметь не будут, все равно твердо решил, что кривить душой не станет.
Против ожидания вторая беседа со следователем оказалась много короче первой. По-видимому, следователь, подобно трудолюбивой пчеле, собрал уже пыльцу со многих цветов и заполнил до отказа свои емкости. А Петра вызвал просто потому, что так было ему обещано.
Следователь уже не встал ему навстречу, а жестом пригласил садиться, после чего спросил, имеет ли свидетель добавить что-либо в дополнение к уже сказанному. Петр ответил, что добавить ему нечего.
Тогда следователь высказал предположение, что, возможно, свидетелю известны какие-либо факты враждебных действий разоблаченного врага народа Басурмицына, кроме тех, о которых шла речь ранее. Петр ответил, что о фактах враждебных действий бывшего директора комбината ему ничего не известно.
— Как видно,— произнес следователь, насупясь,— вы не хотите быть откровенным. Пусть это останется на вашей гражданской совести. Не теряю надежды, что она еще заговорит в вас и вы поймете недостойность своего поведения. А чтобы вам уже сейчас было стыдно, скажу, что многие, все, с кем мне пришлось беседовать в эти дни, дали откровенные, вполне откровенные показания. Подумайте об этом. А к вам у меня больше вопросов нет. Можете, идти.
Уже потом, через два года, когда полностью реабилитированный Дмитрий Илларионович Басурмицын вернулся с Колымы, стало известно, что откровенные, то есть нужные следователю, показания из всех опрошенных работников комбината дал один только начальник отдела кадров Якимов.
Близились первые выборы в высший орган государственной власти — Верховный Совет СССР — согласно новой Конституции, принятой Восьмым съездом Советов.
В столицах уже проходили собрания по выдвижению кандидатов в депутаты. Все газеты публиковали подробные отчеты об этих собраниях, которые прочитывались всеми с небывало огромным интересом: дело было в новинку.
Читая газеты, Петр уловил две закономерности: на каждом собрании первым кандидатом называли вождя народов, на каждом собрании выдвигали не одну, а несколько кандидатур: вождя, его ближайших соратников и иногда еще кого-то из простых смертных.
Петр уже основательно изучил «Положение о выборах», опубликованное во всех газетах и изданное отдельной брошюрой, экземпляр которой ему выдали в парткоме после утверждения его агитатором.
Из «Положения» известно было, что любой кандидат может баллотироваться только в одном избирательном округе, а также и то, что в каждом избирательном округе может быть избран только один депутат.
Установившаяся практика выдвижения по одному и тому же округу нескольких кандидатов, равно как и выдвижение одних и тех же кандидатов по многим избирательным округам, казалось, противоречила соответствующим пунктам «Положения». Петр недоумевал, так же как и многие другие; пытался рассеять свое недоумение в парткоме, но и там ему толком ничего объяснить не смогли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130