Нарком утвердил предложения комиссии: соорудить леса и с них вести клепку трубы. Обращалось особое внимание руководства кожкомбината на необходимость быстрейшего завершения аварийно-восстановительных работ, так как план четвертого квартала должен быть выполнен при любых условиях.
«Вот поистине мудрое распоряжение»,— сказал сам себе Петр, ознакомившись с бумагой. Усмехнулся вовсе не весело и распорядился пригласить к нему механика Анатолия Кузьмича и главного инженера Зинаиду Тихоновну, которая с недавнего времени стала еще и секретарем парторганизации.
— Вот какую мы получили бумагу.— Петр прочел распоряжение наркомата.
— Но они же противоречат сами себе! — возмутилась Зинаида Тихоновна.
«Ну да,— подумал Петр,— производственный стаж ее крайне невелик, и по этой причине она не успела еще излечиться от наивности».
— Ну как, придумали что-нибудь? — обратился Петр к Анатолию Кузьмичу.
— Придумать-то придумал, но еще и самому не все ясно... — несколько неопределенно ответил механик.— Лучше дайте лист бумаги, я вам нарисую...
Быстренько набросал на листе бумаги нехитрый чертеж и объяснил, что к чему.
— Как находите, товарищ главный инженер? — осведомился Петр.
— Одно могу сказать: я технолог, а не механик.
— Предоставляете решать мне?
— Конечно. Вы решите, а мы поддержим ваше решение.
— Кто «мы»?
— Партийная организация,— ответила Зинаида Тихоновна.— Сегодня сразу же после работы соберем открытое партийное собрание и поддержим ваше решение.
«Нет, она вовсе не так уж наивна, как мне показалось»,— подумал Петр. А вслух произнес:
— За это спасибо! А докладывать на собрании будете вы, Анатолий Кузьмич.
Анатолий Кузьмич подготовился к собранию основательно. Когда ему дали слово, он начал так:
— Говорить я не такой уж мастак. Я лучше вам покажу...
Он нагнулся к стоящему возле него продолговатому ящику, достал оттуда какой-то узкий высокий предмет и поставил его на стол. К полуметровому отрезку трехдюймовой железной трубы двумя полосками жести был прикреплен деревянный стержень в палец толщиной. Верхний конец стержня сантиметров на тридцать возвышался над краем трубы.
Анатолий Кузьмич отошел в сторону, так чтобы изготовленная им модель всем была видна, и начал свои пояснения:
— Звено целиком сварим автогеном на земле. Из толстых железных бочек. Это дело нехитрое. Поднять надо!
— Вся и хитрость, как поднять,— заметил старый раскройщик Михеич.
— И это можно сделать. Вот вроде как модель,— механик указал на стол.— Лиственничное надежное бревно хомутами укрепим на трубе. Наверху навесим блок. Через блок лебедкой поднимем звено, установим и приварим. Вот и вся механика.
— А бревно как подымешь? — полюбопытствовал все тот же дотошный Михеич.
— Вот тут и зацепочка... — насупился Анатолий Кузьмич.— Чтобы поднять бревно, допрежь надо самому подняться, к трубе блок прикрепить. Но когда ставили трубу, забыли приварить скобы... Видно, думали, труба вечная, не придется ее чинить. А вот не так вышло. А скоб нет... Но подняться все равно можно, только не снаружи, а внутри трубы. Она вся склепана из отдельных колец, каждое из листа котельного железа толщиной двенадцать миллиметров. Сделаны кольца слегка на конус и насажены одно на другое. И внутри трубы получились вроде как ступеньки, только узкие очень. А надо по ним взобраться...
Он остановился и перевел дух. Это была, можно догадаться, самая длинная речь в его жизни.
Все, даже настырный Михеич, нетерпеливо, но молча глядели в рот рассказчику.
— И можно взобраться... Бери железный прут потолще, а длиной точно по внутреннему диаметру трубы и клади его
на эти ступеньки. Подымись и положи следующий. И так до верху, как по лестнице. Можно подняться и какой надо инструмент с собой захватить...
— Вот это здорово! — крикнул кто-то из зала.
А сидевший за столом председатель собрания Егор Иванович Амосов сказал:
— Очень хорошо придумал механик наш, Анатолий Кузьмич. Золотая голова!
— Хорошо-то хорошо,— усмехнулся Анатолий Кузьмич,— да еще одна зацепочка есть.
— Всего-то сколь их у тебя? — выкрикнул Михеич.
— Последняя. Не по мне трубу сладили. Не то она узка, не то я широк. Пробовал пролезть — не вышло. Надо мальца сыскать, ушлого и смелого. Тогда починим трубу, и не за месяц, а за несколько дней.
— Мы найдем,— встала со своего места Ольга Ростовцева.— У нас есть отличные ребята-физкультурники. Завтра утром соберем их...
— Зачем собирать? — громко выкрикнул кто-то из задних рядов.
Все оглянулись. В проходе между стульями появился невысокий подросток в заношенной, не по росту длинной стеганке и лохматой шапке. Подошел к сидевшему в первом ряду Петру и заявил очень настойчиво:
— Мне разрешите, Петр Николаич. Я сумею.
— А если мальчик оборвется и упадет? — с тревогой спросила какая-то женщина.
— Я не упаду! — сердито ответил подросток, Федя Данилов, оборачиваясь на голос.
Собрание постановило: одобрить решение администрации.
Поступок Феди Данилова не то чтобы удивил Петра, но заставил его серьезно задуматься. Ведь он тогда чуть было не совершил тяжелую ошибку и совершил бы, если бы не Таня Агафонова. Совсем молоденькая, почти девочка, оказалась мудрее его, взрослого человека с достаточным житейским опытом.
Двух подростков, Федю Данилова и Костю Мушкина, прислали на комбинат из республиканского детдома в порядке трудоустройства. Обоих определили в обувной цех, в одну и ту же бригаду по пошиву ичиг.
Через несколько дней, уходя с работы, подростки подрались неподалеку от проходной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130