— Допрежь работы накормить треба. Так что, дорогой товарищ командир, ласково просим.
Обед был отменно хорош — куда там комсоставской столовой, да и где армейским поварам раздобыться свежеубойной баранинкой или только что выловленными форелями! Петр, на радость гостеприимным хозяевам, ел со старательностью молодого волчонка и, встав из-за стола, сразу подумал, что неплохо бы прикорнуть на часок. Но времени у него было в обрез, и пришлось сразу же после царского обеда приступить к работе.
После доклада завязалась оживленная беседа. Но отвечать на вопросы, которые задавались здесь, было куда труднее, чем, скажем, на вопросы аптечных девушек.
Партизаны, кровью своей отстоявшие дальний край от белогвардейцев и разноплеменных интервентов, сознавали себя рачительными хозяевами этой земли, ответчиками за ее будущее. Оттого во многих вопросах звучала тревога.
— Пошто допустили японца в Маньчжурию?
Петр пытался объяснять, что за Маньчжурию мы решать не вправе, но ему тут же возразили:
— Разве непонятно, что японец неспроста в Маньчжурию попер? Хочет закрепиться там, хозяином стать, чтобы со всех сторон наше Приморье обложить.
Петр начал было про чужую пядь и про свой вершок, но его даже не дослушали.
— Нет, японца вершком не насытишь. Он уже один раз примерялся весь Дальний Восток захватить. Ты знаешь ли, дорогой товарищ, сколько наших людей полегло здесь в гражданку? Из одного нашего села до сотни наберется. Как же можем мы терпеть, что японская армия снова у нашей границы?
На это Петр мог лишь ответить, что эту опасность наше командование, конечно, понимает и недаром у нас на Дальнем Востоке такие силы.
— Сами знаете,— добавил Петр,— сколько и чего здесь у нас, я вам сказать не могу, мне этого знать не положено, Одно скажу: командующий Приморской группой носит на пет-
лицах четыре ромба. Вы в военном деле смыслите, и вам, стало быгь, понятно, что к чему.
Четырьмя ромбами Петр заметно успокоил своих оппонен-тов.
Петра не хотели сразу отпускать, уговаривали остаться еще хотя бы на день.
— Привезем стариков с пасеки и с дальних заимок, им тоже любопытно с молодым командиром откровенным словом перемолвиться,— сказал председатель коммуны.
Однако же все хорошо понимали, что такое военная дисциплина, и потому особо не настаивали, попросили только приезжать почаще. Петр, понятно, поблагодарил за приглашение, но опять же сказал, что дело тут не за ним — он-то всегда рад,— а за комиссаром эскадрона. Его заверили, что с комиссаром договорятся, найдут общий язык.
Выдра, хорошо отдохнувшая и угостившаяся партизанским овсом (к седельным кобурам Петру и дотронуться не позволили: «Что, у нас в коммуне овса не найдется лошади за-
дать!»), весело бежала по уже знакомой дороге. Обратный путь был малость полегче — все больше под гору, и к отбою Петр успел вернуться в эскадрон.
Но устали оба — и он, и Выдра — чрезвычайно. Ему-то точно никогда еще не доводилось так умаяться, чтобы все в теле — и спина, и руки, и ноги — гудело от усталости. Да и привычной к походам Выдре этот марш-бросок, судя по всему, дался нелегко. Петру было невдомек, к чему такая поспешность. Почему не могли разрешить ему заночевать у партизан и вернуться в эскадрон на другой день к вечеру?..
Потом Он узнал, что комиссар так и намеревался организовать его поездку, но вмешался начальник школы и настоял, чтобы Петр обернулся за один день; попутно отличная тренировка на выносливость.
Вторая поездка состоялась недели через три. На этот раз ехать предстояло еще дальше — в район поселка Камень-Рыболов, расположенного на берегу приграничного озера Ханка, в рисоводческую коммуну «Красный Восток». Но теперь Петру установили более щадящий режим, времени было выделено втрое больше: день на дорогу туда, день провести в коммуне, день на обратный путь. К тому же Петр ехал не один, а в сопровождении коновода.
Дорога к рисоводам на Камень-Рыболов оказалась далеко не столь живописной, как к партизанам в предгорья Сихотэ-Алиня. По обе стороны плоская, как стол, равнина с бесконечными, уходящими за горизонт, заболоченными рисовыми полями. Просто так скучно было бы ехать, и Петр решил использовать подвернувшееся свободное время. Когда, спешившись, вели лошадей в поводу, Петр продолжал обучение своего тезки. Сегодня он рассказывал тезке про войну с Наполеоном — Отечественную войну 1812 года. Обучение проходило оживленно. Петр Петрович никак не соглашался с решением Кутузова отдать Москву французам и высказал даже предположение, что такого обидного события в истории России вовсе и не было.
— Придумали это,— сердито произнес он, насупившись,— те же французы и придумали. Вон сколько лет, больше ста, прошло, поди теперь докажи...
Петр старался утешить его тем обстоятельством, что окончательная победа осталась за нами и русские закончили войну в Париже. Но Петр Петрович никак не мог этим удовлетвориться:
— То они, а то мы. Нам не положено врага в столицу пускать.
Петр пояснил, что столицей в то время была не Москва, а Петербург. И тогда только Петр Петрович несколько успокоился:
— Значит, выходит, мы ихнюю столицу взяли, а свою не отдали. Это еще ничего.
Занятые разговором, они больше вели коней в поводу, нежели ехали верхом. Кони были очень довольны этим. А седокам было не к спеху. На сей раз, спасибо комиссару, торопиться было некуда. А начальник школы, видать, позабыл устроить им тренировку на выносливость и не сократил установленный комиссаром срок путешествия.
Когда подъехали к Камень-Рыболову, из-за поворота открылась водная гладь озера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130