Завидев Рюхина, все бойцы веселее заработали щетками. И только незадачливый Иванушкин не заметил ничего. Он ужасно замерз, стоял неподвижно и дул в кулачки, пытаясь согреть озябшие руки.
Рюхин остановился возле Иванушкина и какое-то время молча смотрел на него. Потом спросил негромко, но строго:
— Ты чего стоишь?
Иванушкин испуганно вскинул голову, задрожал и покрылся холодным потом.
— Чего стоишь? — еще строже повторил Рюхин.
— Холодно... товарищ командир,— чуть слышно пролепетал Иванушкин.
И без того румяное лицо Рюхина налилось кровью. Брезгливо оттянув полные губы, он произнес с гневом и даже с отвращением:
— Да погибнет в мирное время боец, который замерзнет у коновязи возле живой лошади!
И, заметив, что стоящий неподалеку Петр смотрит на него с изумлением, смешанным с испугом, добавил, как бы поясняя:
— Такой боец на войне опаснее врага!
Тогда жестокость Рюхина показалась Петру не только неоправданной, но и просто возмутительной, а требования, предъявляемые помкомэском к бойцам, он счел чрезмерными.
И только много лет спустя до сознания Петра дошло, что помкомэск Рюхин был значительно проницательнее остальных военных начальников, и если не предвидел, то предугадывал, что приближается большая война, и понимал, насколько
жестокой она будет и какого неимоверного напряжения всех сил потребует от каждого бойца и командира.
Как это ни грустно, приходится признать, что тогда большинство командиров, не говоря уже о рядовых бойцах, этого не понимали. С тем, что война с классово враждебными государствами (тогда бытовала формула: капиталистическое окружение) неизбежна, в общем-то, соглашались, но почему-то представляли, что будет она где-то в неопределенно-отдаленном будущем. И война эта, конечно, закончится быстрой нашей победой. А как могло быть иначе?.. Уж если мы отбились от полчищ белогвардейцев и интервентов и завершили победно гражданскую войну, победили разутые и раздетые, голодные и плохо вооруженные, то теперь нашей славной и могучей Красной Армии уж и подавно никакой противник не страшен.
Не надо забывать, что в ту пору символом веры в армии, да и во всем нашем обществе, был постулат: «Ни одной пяди чужой земли не хотим, но и своей земли ни вершка не отдадим». Все были убеждены, что если и придется воевать, то только на территории противника. А в одной весьма популярной песне тех лет так прямо и утверждалось: «...врага разгромим малой кровью, могучим ударом». Поразительный пример если не слепоты, то самое малое — близорукости!
В мире становилось все тревожнее. Набирали силу нацизм в Германии и фашизм в Италии. В пограничной с нашим Приморьем Маньчжурии хозяйничали японцы. Хозяйничали беззастенчиво и нагло, то и дело провокационными наскоками и вылазками проверяя прочность наших дальневосточных границ. Опасность — грозная, смертельная — нависла над нами, а мы тешили себя мажорными песенками.
Словом, Рюхин значительно опередил свое время. Но этого не понимали ни командиры — его сослуживцы, ни тем более подчиненные ему бойцы.
Вполне понятно, что бойцы и младшие командиры Рюхина не любили. И даже не уважали, а только боялись. Так же поначалу относился к нему и Петр.
Еще в карантине Петр получил первое повышение по службе. Команда, в составе которой он прибыл, стала именоваться первым взводом; командовал им помкомвзвода Устьянцев.
Здесь Петр Николаевич почел нужным сделать пояснение:
«Сперва непонятно было: командует взводом, а именуется помкомвзвода? Потом уже разобрались: одно дело — должность, другое — звание. Звание можно было определить по петлицам, точнее, по знакам различия, укрепленным на петлицах. Специальный плакат был вывешен в красном уголке эскадрона для обозрения и изучения. На нем были изображены знаки различия всех воинских званий — от самого низшего до самого высшего.
Знаки различия имели форму геометрических фигур.
Треугольники — младший начальствующий состав. Один треугольник — помощник командира отделения, два треугольника — командир отделения, три треугольника — помощник командира взвода, четыре треугольника — старшина.
Квадраты — средний начальствующий состав. Один квадрат — командир взвода, два квадрата — помощник командира эскадрона (роты), три квадрата — командир эскадрона (комэск), четыре квадрата — командир отдельного эскадрона.
Прямоугольники — старший начальствующий состав. Один прямоугольник — командир батальона, два прямоугольника — помощник командира полка, три прямоугольника — командир полка.
Ромбы — высший начальствующий состав. Один ромб— командир бригады (комбриг), два ромба — командир дивизии (комдив), три ромба — командир корпуса (комкор), четыре ромба — командир армии (командарм), или член Реввоенсовета СССР.
Как правило, звание соответствовало должности. Но иногда случалось, что полком командовал комбриг (один ромб на петлицах), а иногда, наоборот, у командира полка на петлицах было всего два, а не три прямоугольника, то есть по званию он был помкомполка. При таком несоответствии, обращаясь к начальнику, называли его в первом случае «товарищ комбриг», а во втором — «товарищ командир полка». Правило это соблюдалось неукоснительно, и мы тоже именовали своего начальника помкомвзвода Устьянцева (три треугольника на петлицах) не помкомвзвода, а «товарищ командир взвода». Взвод состоял из четырех отделений. И вот командиром первого отделения назначили Петра. В числе прочих под его начальством оказались Кобчиков и Иванушкин. Кобчикову
Петр был рад:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130