Выявить и до конца выкорчевать вражеское охвостье! Для этого должны быть бдительны, бдительны и еще раз бдительны! Проверять каждого. Без проверки не доверять никому. Вот что такое истинная революционная бдительность!
Он оборвал свою речь так же внезапно, как и начал. Подошел к комиссару, стоявшему возле оружейной пирамиды, и заговорил с ним. Петр, находившийся неподалеку, уловил отдельные фразы их диалога. В ответ на какое-то замечание комиссара неизвестный Петру командир резко возразил:
— Бдительность не может быть чрезмерной.
— Но она может превратиться в подозрительность,— заметил комиссар.
— Я признаю понятие «бдительность»...
Что ответил незнакомому командиру комиссар, Петр уже не расслышал.
Разговор этот, пусть незавершенный и предельно лаконичный, очень заинтересовал Петра, и на другой день он полюбопытствовал у начальника школы:
— Что это за командир выступал вчера у нас на митинге после комиссара?
— Особист,— слегка насупясь, ответил помкомэск Рюхин и, заметив недоумение на лице Петра, пояснил: — Уполномоченный особого отдела.
— А за что его убили? — спросил у Петра Семен Кобчиков. Петр, задумчиво сидевший за столом в красном уголке, вскинул голову и посмотрел на Кобчикова почти испуганно. Неужели и тут начнет зубоскалить?.. Нет, Кобчиков был непривычно серьезен.
— За что убили? — настойчиво повторил Кобчиков.
Как ответить на такой вопрос?.. За что могут убить хорошего человека?..
— Ты спрашиваешь, почему убили? — Ну да, почему, за что?..
— Убили потому, что он был настоящий революционер. Он был ненавистен нашим врагам. Они его и убили. Чтобы ослабить нашу партию, нашу страну.
— А почему не уберегли?
Петр не сумел быстро отыскать ответ.
— Правильно, значит, говорил этот корявенький, что бдительности не хватает?..
Петр вспомнил, что у особиста на левой щеке проступал не то след плохо заросших оспин, не то какой-то жеваный шрам; он вот не обратил внимания, а Кобчиков засек. — Выходит, правильно.
— И все равно непонятно. Про эту самую бдительность не первый раз говорено, стало быть, всем известно. А такого человека не уберегли...
Нет, такой вопрос ему, Петру, не по зубам. Тут думать да думать надо, да и придумается ли что?.. А пока только и нашелся сказать:
— Кто виноват, те ответят.
— А толку что? — резонно возразил Кобчиков.—Дурак проспал, теперь стреляй его. А умного-то еще вечор убили... А может, не дурак, а один предатель другого допустил. А?.. Тогда как?..
Не один Кобчиков, не один Петр мучились подобными вопросами. Как ни тяжело, как ни больно, а никуда не денешься: затаились меж них волки в овечьей шкуре...
Дивизионные соревнования младших командиров проводились на манежах Н-ского кавалерийского полка.
К установленному сроку все были в сборе.
Высокий щеголеватый командир в голубой шинели со шпалой на петлицах построил участников в одну шеренгу. Как всегда, изрядное время ушло на выравнивание шеренги. Петр еще раз имел случай похвалить себя за то, что не разлучился с Выдрой. Ее не надо было осаживать или посылать вперед. Она, кинув быстрый взгляд направо-налево, сама безупречно держала равнение в строю.
Не у всех так получалось. У какого-то бедняги помком-взвода, находившегося неподалеку, справа от Петра, лошадь, видимо, молодая и горячая, все время вырывалась вперед, ломая строй. Кончилось это тем, что щеголеватый командир после нескольких строгих замечаний приказал незадачливому помкомвзвода выехать из строя, сделал ему крутое внушение и снял с соревнований.
Соревнования младших командиров начинались с преодоления препятствий. Что это за препятствия, участники соревнований не знали. Учитывая зимнее время, самого опасного препятствия — рва с водой — в их программе не было. Самым
сложным и трудным оставался деревянный ларь со скошенной передней стенкой — сооружение примерно метровой высоты, в просторечии именуемое «гроб».
Препятствие это было самым последним на кольцевой дистанции и находилось совсем неподалеку от стартовой площадки, его хорошо было видно всем выстроившимся там участникам соревнований.
Петру по жребию достался номер в самом начале второго десятка. Ожидая своей очереди, он провожал взглядом каждого уходившего на дистанцию и встречал каждого выехавшего из-за поворота. Массивный ларь, окрашенный в грязно-белый цвет, был от него в каких-нибудь ста метрах, и ему хорошо было видно, как напрягались и лошадь и всадник, преодолевая это громоздкое сооружение.
Ушел на дистанцию последний перед ним, худощавый помкомвзвода с лицом ангелочка: синеглазый и белозубый. Следующая очередь его. Петр проводил синеглазого взглядом через два первых препятствия: забор из горизонтальных жердей и довольно высокий хердель. Затем всадник скрылся за небольшой купой деревьев, потом, малое время спустя, вынесся из-за поворота и устремился на «гроб»...
Все произошло мгновенно. Уже потом, раскручивая события по памяти, Петр словно в замедленном повторе увидел, как в тот миг, когда передние ноги лошади должны были оторваться от земли, у самой ее морды взметнулся поднятый порывом ветра серый газетный лист. Лошадь присела, уперлась всеми четырьмя ногами, и седок, приподнявшийся на стременах, перелетел через ее голову и ударился виском о ребро «гроба». Лошадь с диким ржанием унеслась в сторону от «гроба», а синеглазый лежал неподвижно, уткнувшись головой в. грязно-белую стенку ларя.
Проворно подбежали четыре бойца и унесли его...
Раздался звук гонга, посылающий на дистанцию. Петр не услышал его. Тогда раздалась резкая команда:
— Следующий!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130