.. Если уж не хотел уступать назойливому нажиму со стороны уполномоченного особого отдела, то командир эскадрона разговаривал совсем по-иному. К тому же последние письма из При-камска заставляли задумываться...
Два года не два дня, и если нес армейскую службу исправно, не прячась за чужой спиной и не гарцуя на чужом горбу, так эти два года не выкинешь запросто из своей жизни и от памяти сердца не оторвешь.
Проводили торжественно. Командир перед строем эскадрона поблагодарил за службу. Потом погрузились в крытые фургоны, поехали на станцию.
В обратную сторону эшелон шел гораздо быстрее, чем два года назад. До Омска доехали за десять суток. И здесь окончательно расстались с армией. Покинули эшелон — последнюю пядь армейской территории,— получили на руки проездные документы — кому куда — и стали совсем гражданскими лицами...
Не сговариваясь, шумной толпой ринулись на городскую барахолку, спустили за бесценок личные вещи. (А на что они?.. Домой-то надо явиться в военной форме!) Ну и, понятно, обмыли свое возвращение на гражданку. И Петр обмыл. Потом всю дорогу до Свердловска терзался головной болью.
В Свердловске почти полсуток просидел на вокзале, ожидая поезда на Прикамск. Уже вечером погрузился на третью полку и наутро вышел на своей станции.
На вокзале Петра, конечно, никто не встретил. В телеграмме он указал только, что приедет ночью, умышленно не сообщив номер поезда и вагона.
Нелепо и даже жестоко было понуждать Дашу тащиться на станцию в морозную ночь. А вот если бы дать телеграмму кому-нибудь из бывших сослуживцев, хотя бы тому же Саше Дерюгину?.. Уж, наверно, распорядился бы послать за ним свои беговые санки. А может быть, у него теперь уже машина? Конечно, надо было, обязательно надо было дать телеграмму Саше...
В этой мысли утвердился, выйдя на привокзальную площадь. Даже скудного света от единственного, укрепленного на высоком столбе фонаря было достаточно, чтобы разглядеть, что площадь пустым-пуста.
Петр вернулся в станционное помещение и разыскал дежурного. Тот разъяснил, что извозчиков на станции теперь не бывает, потому как ходит рейсовый автобус от станции до городского рынка; первый рейс отсюда в город в половине девятого.
— Если прибудет по расписанию,— добавил дежурный.
На станционных часах было без четверти четыре; Петр сверил их со своими — без десяти. Ждать четыре с половиной часа, если по расписанию. А пешком, даже если особенно не выкладываться, всего полтора часа. А верхом? А верхом бы всего полчаса...
Застегнул шинельку на все крючки, поднял ворот и двинулся в путь. За ночь дорогу изрядно перемело, и стылый снег скрипел под сапогами. С севера прямо в лицо задувал несильный, но на морозе все равно резкий ветер, и Петр подумал, что полушубок с высоким теплым воротником, который он так поспешно спустил на омской барахолке, сейчас очень бы ему пригодился.
Было темно, но Петр хорошо помнил дорогу. Километр примерно до фабрики, темный корпус которой смутно высился впереди, а там поворот влево, и дальше все прямо, пока шоссе не станет городской улицей. Улицей Азина, на которой, кстати, и его дом.
Подбадриваемый морозом и стылым ветром, Петр дошел даже быстрее, нежели предполагал. В начале шестого он был уже у своего порога.
В доме все спали. Петр постучал сперва осторожно, потом посильнее, немного подождал и только поднял руку, чтобы еще постучать, как в промерзшем окне рядом с входной дверью вспыхнул свет. Скрипнула дверь, и мать Даши спросила из сеней:
— Кто там?
— Все свои! — громко и весело ответил Петр.
— Даша! Даша! — закричала старушка.— Беги скорее! Петя приехал!
И сама кинулась через сенцы к входной двери, скинув крюк, распахнула ее.
— Все здоровы? — спросил Петр.
— Все, все! — ответила Капитолина Сергеевна.— Заходите проворнее, Петенька, а то морозу напустим.
Едва переступил порог — на шею ему бросилась Даша. А он даже испугался в первое мгновение: как же она в тонкой рубашке припала к его морозной шинели,— потом забыл все и сам не мог оторваться.
Капитолина Сергеевна принесла Даше халат, заставила надеть. Расстегнула и стащила с Петра шинель. И только тогда Петр опомнился, взял у старушки шинель и понес ее в угол к вешалке. Но не донес: из-за печи, где в закутке стояла койка Капитолины Сергеевны, раздался густой с хрипами мужской кашель. Петр обернулся и столкнулся взглядом с вышедшим из закутка высоким худощавым мужчиной. Незнакомец был в длинном полосатом халате, из-под которого видны были волосатые ноги в стоптанных шлепанцах.
— Митенькин отец это,— пояснила Капитолина Сергеевна.— Приехал сына проведать, да припозднился.
— Михаил Стебельков,— по возможности невозмутимо представился незнакомец.
Петр вернул шинель Капитолине Сергеевне, также представился и шагнул навстречу Михаилу. Обменялись рукопожатиями. Даша не спускала с них глаз, и Петр заметил, что у нее отлегло от сердца.
— Завтракать будете или... отдохнуть с дороги? — спросила Петра Капитолина Сергеевна.
— Ложиться уже поздно,— ответил Петр, успевший перехватить опасливый Дашин взгляд.— Да и согреться неплохо бы с морозу.
Он шагнул к порогу и достал из чемодана пол-литра водки и бутылку портвейна, купленные вчера в Свердловске. Передал бутылки Даше, неизвестно почему густо покрасневшей, и попросил у Капитолины Сергеевны полотенце.
Пока Петр умывался, преобразились и остальные. Михаил в темном приталенном костюме казался еще выше. Даша надела голубое платье, то самое, такое памятное Петру с первой их встречи, и даже успела подкрасить губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130