Ходит птичка весело По тропинке бедствий, Не предвидя от сего Никаких последствий...
И, понятно, досадовал по поводу столь преждевременной телячьей радости. Но это уже потом, когда определился печальный финал карьеры.
Пока же события развивались, как говорится, по нормальной схеме. Председатель завкома убедил Петра в том, что ему совершенно необходимо выступить в прениях по отчетному докладу обкома профсоюза. Было немного жутковато — на таком уровне выступать Петру еще не доводилось — и в то же время лестно. Выступил он, судя по реакции зала, удачно. И оказался... ранным в состав Уральского областного комитета профессионального союза кожевников. Не зря говорится: ни один хороший поступок не остается безнаказанным.
А дальше началось уже не то что неожиданное, а вовсе невероятное. На первом, организационном, пленуме обкома союза Петра избрали штатным — тогда называли «освобожденным» — членом президиума. Освобожденных членов президиума, которые составляли рабочий аппарат обкома, было четверо — председатель обкома и трое заведующих отделами: производственным, культурно-массовой работы и экономическим. Заведующий производственным отделом был одновременно и заместителем председателя обкома, а заведующий экономическим отделом — секретарем президиума. На долю Петра пришелся портфель заведующего производственным отделом.
Но и это было еще не все.
Председателем обкома избрали известного в области профсоюзного деятеля, который много лет возглавлял заводской комитет крупного предприятия и даже прославился, какими-то новшествами в профсоюзной работе. Словом, достойного избрали председателя. Но именно его только что, едва ли не за неделю до съезда профсоюза кожевников, избрали председателем совета профсоюзов в том городе, где он столь успешно трудился на профсоюзной ниве. И городской комитет партии не разрешил ему сняться с партийного учета, то есть, попросту говоря, не отпустил ценного работника. Началась тяжба между Уралпрофсоветом и горкомом партии. Тяжба затянулась надолго, и обязанности председателя обкома легли, точнее сказать, опрокинулись на неокрепшие еще плечи Петра.
Двадцатидвухлетний юноша волей случая очутился на посту председателя обкома профсоюза. А в те времена это был очень важный пост.
И вот тут Петр Николаевич счел необходимым вторгнуться в мое изложение событий.
— Вы человек еще молодой,— сказал он мне,— и обстановку тех лет не можете помнить, тем более понимать.
Надо признаться, он частенько попрекал меня моей «молодостью». Правда, сам-то я был глубоко убежден, что попреки эти безосновательны: в нашем возрасте вряд ли столь существенна разница в каких-то семь-восемь лет. Но так уж сложились наши отношения, что я с Петром Николаевичем никогда не спорил и все его пояснения и уточнения беспрекословно заносил в рукопись. Все-таки излагались события его жизни, а не моей, ему, наверно, и лучше знать.
— Вот я вам расскажу, а вы запишите,— продолжал Петр Николаевич.— В то время профсоюзы имели огромное значение. У всех на памяти были ленинские слова: «Профсоюзы — школа коммунизма». Это уже потом, после Ленина, стали их называть приводным ремнем... А в те годы, о которых речь, у профсоюзов была большая сила. Без них ни одно решение хозяйственного руководителя не приводилось в исполнение. И поскольку такие были у них права, во главе профсоюзных комитетов стояли обычно люди опытные и заслуженные, по своему общественному весу никак не уступавшие хозяйственным руководителям, всяким директорам и управляющим... Так именно и было...
А вот тут,— снова начал Петр Николаевич после некоторого молчания,— такая получилась несуразица. Управляющий трестом был старый большевик, с дореволюционным еще стажем, и было ему лет за пятьдесят. Опытный руководитель, знающий свое дело. И вот он ко мне, мальчишке, приходит согласовывать свои распоряжения. Хорошо еще, я в технологии производства разбирался и понимал его с полуслова... И все равно неудобно мне перед ним было. Помню одну нашу совместную поездку в город Кунгур — там, как и в При-камске, кожевенное и обувное ремесло исстари развито было,— на тамошний кожевенно-обувной комбинат. По какому поводу поехали, сейчас уж не припомню, кажется, какой-то конфликт возник у дирекции комбината с завкомом при заключении коллективного договора. Тогда так велось: на каждый предстоящий год администрация и профсоюз заключали между собой до-
говор, в котором точно указывалось, какие обязательства принимает на себя коллектив рабочих и служащих (от их имени коллективный договор подписывал профсоюзный комитет) и какие — администрация предприятия. И тут между дирекцией и фабзавкомом часто возникали разногласия. Улаживать такой вот конфликт и поехали в Кунгур мы с управляющим кожевенным трестом. Словом, по важному делу поехали. Прибыли, ведут нас по цехам, а у Василия Ивановича, управляющего, нога на гражданской простреленная, он ее волочит и не может шагать очень быстро. Да и человек он грузный, мало того что в годах. Я же, по молодости, шагаю резво, и получается, я впереди и все пояснения сопровождающих .мне как главному. Оглянулся я случайно и вижу — Василий Иванович уже из последних сил поспешает за мной, взгляд его перехватил укоризненный. Ругнул я сам себя, пропустил Василия Ивановича вперед и стал придерживать шаг, чтобы слегка за ним сзади быть. Иду и слежу, чтобы снова его не обогнать, чтобы он был впереди. Только ни к чему все это оказалось. Объясняют и докладывают все равно мне, а не ему. Потому как я в их глазах важнее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130