И масти какой-то неопределенной: не гнедая и не каурая. И все же Выдра Петру( понравилась: уж очень умные и добрые были у нее большие влажные глаза.
Петр окликнул ее, погладил по шее. Выдра доверчиво потянулась к нему. Петр достал припасенный для нее кусочек сахара. Выдра осторожно вытянутыми сморщенными губами взяла сахар с ладони Петра и прямо по-человечьи одобрительно помотала вверх-вниз головой. Бойцу, проводившему Петра к стойлу, все это, видно, понравилось.
— Так, так,— одобрил он,— эту лошадь стоит приветить, лошадь эта с понятием. Она свое отслужит: и по станкам хорошо идет и на препятствия тоже.
После того как обзавелись лошадьми, жизнь новобранцев круто переменилась. Первое время им даже показалось, что теперь только и осталось в жизни одно — уход за лошадьми. Удивляться тут нечему. Большинство из них были люди городские, лошадей только видевшие, да и то издали. Но даже те, кому, как Петру, приходилось ездить верхом, тоже понятия не имели, что такое уборка лошадей в кавалерийской части. Подъем передвинулся на час: теперь вместо семи вставали в шесть. Сразу после подъема бегом на конюшню. На уборку лошадей отводилось полтора часа. Боец приходил в стойло своей лошади, надевал на нее недоуздок, выводил к коновязи, где у каждой было свое, ей отведенное место.
Раздавалась команда: «Разобрать щетки, скребницы!» — и следом за ней другая: «Приступить к чистке!»
Я старался предельно точно описать процесс чистки, руководствуясь рассказом Петра Николаевича. Но, видно, не сумел. Петр Николаевич вычеркнул мое описание и собственноручно написал следующие строки:
«Чистка лошадей в кавалерийской части — это, можно сказать, особый ритуал, а еще точнее — священнодействие. Тягчайшая провинность, позорнейший проступок кавалериста — плохо вычищенная лошадь. При этом надо иметь в виду, что критерии здесь свои, вовсе не совпадающие с гражданскими. Не знаю даже, как вам этс объяснить, впрочем, достаточно, если скажу, что для определения степени чистоты проверяющий зачастую пользуется... своим носовым платком. Вынет из кармана платок, встряхнет его и, обернув платком ладонь, проведет по шее, по крупу лошади, а то и заберется рукой под мышки или в иное укромное место. И если на платке обнаружится хоть малейшее пятнышко, горе и нерадивому бойцу, и его ближайшим начальникам — отделенному и помкомвзвода. А если таких «плохо» вычищенных лошадей окажется много у коновязи, то не миновать разноса, а то и взыскания командиру части.
Как же достигнуть такой воистину умопомрачительной степени чистоты? Средство одно: чистить, чистить и чистить.
Каждому бойцу для этой цели выдается щетка, скребница и тряпка. Щетка — довольно жесткая, овальной формы, размером чуть побольше ладони, на тыльной стороне щетки широкий ремень, помогающий удерживать ее в руке; скребница — металлическая пластинка с приклепанными зубчатыми ребрами, проводя щеткой по этим зубцам, освобождаешь ее от пыли и лошадиной перхоти; тряпка — чистая и обязательно мягкая.
Ошибается, кто думает, что все дело в усердии. Одного усердия мало, нужно еще умение. Конечно, можно в конце концов и без особого умения вычистить лошадь, но времени потребуется очень много, таким временем боец не располагает.
На первую уборку каждому новичку придали старослужащего, то есть бойца второго года службы, чтобы показал новобранцу, как нужно чистить лошадь.
Мне повезло. Мой наставник очень хотел как можно лучше научить меня.
— Смотри внимательно,— сказал он мне и дальше каждое свое указание подкреплял действием.— Щетку надеваешь на правую руку, скребницу на левую. Выноси правую на полный замах, веди щетку сверху вниз и прижимай плотнее к шкуре лошади. Перед тем как сделать следующий замах, проведи щеткой по скребнице, и так каждый раз. Смотри!
И замахал руками так быстро, что стали они похожи на крылья ветряной мельницы в сильную бурю. Не сразу, понятно, но со временем и я научился так же проворно орудовать щеткой и скребницей. Заканчивая чистку, надо было еще протереть тряпкой под мышками и в паху. Как это делается, он мне тоже показал.
Чистка продолжалась час. Затем каждый вел свою лошадь на водопой, потом в стойло, задавал ей мерку овса, а когда она съедала свою порцию, задавал ей сена. Вся процедура уборки едва укладывалась в полтора часа. И повторялась такая процедура три раза в день: утром, в. середине дня перед обедом и вечером перед ужином». Из эскадронного начальства чаще других' появлялся у коновязи помощник командира эскадрона по строевой части — сокращенно помкомэск — Рюхин, рослый краснощекий здоровяк, несколько тяжеловатый для своих тридцати лет, с правильными чертами лица и строгим пронизывающим взглядом. Помкомэска Рюхина даже старослужащие побаивались, и, когда он проходил вдоль коновязи своей грузной,
чуть вразвалочку походкой, все разговоры тут же стихали, а щетки и скребницы так и мелькали в воздухе.
Помкомэск Рюхин был самым требовательным человеком из всего эскадронного начальства, особенно если сопоставить его с веселым и лихим комэском Долгополен-ко. За малейшую провинность или даже нерасторопность Рюхин наказывал строго. Войдя в спальню, он мгновенно схватывал взглядом неряшливо заправленную койку; проходя мимо оружейной пирамиды, словно угадывал недостаточно тщательно вычищенную винтовку. Но предельно жесткой становилась его требовательность у коновязи. Редкий день не показывался он там во время уборки лошадей.
В один из холодных октябрьских дней помкомэск Рюхин появился у коновязи, когда чистка лошадей уже вот-вот должна была закончиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130