— За этим пришел,— ответил Вакшляк.
После того как с ухой было покончено, Вакшляк вызвался сходить за чаем. Петр, сказал было, что это обязанность хозяина, но молодой поляк решительно отверг его притязания и заявил, что идти должен именно он «как младший в чине». Взял у Али чайник и очень быстро вернулся с кипятком.
Аля заварила чай, достала чашки, сахар и печенье. И все четверо довольно продолжительное время благодушествовали, попивая душистый чаек.
Катеринушка встрепенулась первая. Взяла аккордеон на изготовку и сказала Але:
— Пошли!
— Далеко ли, ясновельможные пани? — поинтересовался Иероним Вакшляк.
— Отрабатывать ночлег и пропитание,— объяснила ему Катеринушка.
— Бардзо добже,— одобрил Иероним, но заметил:— Почему не вечером, не ночью, когда легче поется?
— Комары. Ко-ма-ры!.. Остаться еще на одну ночь... Ни за какие блага!
— Воля ваша,— смиренно согласился Иероним и поднялся с места, собираясь следовать за дамами.
— А вы останьтесь,— удержала его Катеринушка.— Посидите тут, пока идет организационный период. Когда услышите согласное пение, можете прийти. Впрочем, и тогда не ходите. Исполнив долг, завещанный от бога, мы сами к вам придем.
Иероним Вакшляк был занимательным собеседником. Петр знал это. Ему приходилось не раз беседовать с молодым поляком. Тому было что порассказать. По делам своей фирмы он часто бывал за границей: в Германии, Франции, Англии. Петру, за границей никогда не бывавшему, слушать его было очень интересно.
И сегодня Иероним Вакшляк рассказал Петру весьма примечательную историю.
Почему-то заговорили о войне. И кто-то из них заметил, что войны всегда начинаются летом.
— Правда, эта война, нынешняя, в которой сгорела Польша,— сказал Вакшляк,— началась осенью. Но все еще весной знали, что она начнется.
— Как это все знали? — возразил Петр.
— Ну все, кому нужно было знать,— поправился Вакшляк.— Вот, послушайте...
И рассказал следующее.
Весной тридцать девятого года хозяин фирмы послал его, Вакшляка, в Лондон к одному крупному кожевенному заводчику, с которым их фирма имела дела и до этого.
На сей раз Вакшляк поехал с очень выгодным для обеих сторон предложением. Суть его основывалась на сугубо точных экономических предпосылках. В Польше были очень высокие пошлины на ввоз кожи и обуви, и это, естественно, затрудняло английскому заводчику сбыт своих изделий в Польше. Зато пошлины на ввоз кожевенного сырья были в Польше очень низкие, в несколько раз ниже, чем в Англии.
Вакшляк должен был склонить англичанина к тому, чтобы тот вложил значительную сумму в расширение польского предприятия. Продукция, выпущенная из дешевого сырья, обеспечивала огромные прибыли, каких в Англии получить было невозможно. Все это было обосновано самыми подробными и тщательными расчетами.
Вакшляк приехал в Лондон, получил аудиенцию у английского бизнесмена и изложил ему предложения польской стороны. Англичанин их выслушал и попросил сутки на размышление.
Когда Вакшляк пришел к нему на следующий день, англичанин произнес: «Я обдумал ваше предложение и решил от него отказаться».
Вакшляк начал его убеждать, повторил ему все доводы о высоком проценте прибыли на каждый фунт стерлингов, вложенный в расширение польского предприятия.
Англичанин не дал ему договорить: «Не трудитесь. Расчеты ваши совершенно верны. Я даже думаю, что прибыль могла бы быть значительно большей».
«Так в чем же дело?» — почти вскричал изумленный Вакшляк.
И тогда англичанин, пристально посмотрев ему в глаза, многозначительно произнес: «У Польши плохая география.— И так как собеседник явно его не понял, добавил:— Очень плохая география: с одной стороны Германия, с другой — Советский Союз».
После короткого молчания Иероним Вакшляк сказал Петру:
— Этот разговор с проницательным англичанином состоялся в конце апреля, а через четыре месяца, первого сентября, Германия напала на Польшу, а вскоре выступили советские войска, и Польша перестала существовать...
— Мы не могли поступить иначе,— ответил Петр.— К тому же мы выступили после того, как Польша перестала существовать как государство.
— Я не осуждаю,— вздохнул Вакшляк,— я просто отмечаю, что англичанин оказался во всем прав. Польша была как орех в щипцах: с одной стороны Германия, с другой — Советский Союз...
«Организационный период» Катеринушка успешно преодолела, и издали донеслись вкрадчивые звуки аккордеона, затем песня, сначала не очень дружная и согласная, но постепенно набирающая силу.
Петр понимал, что собеседник его взволнован своими воспоминаниями, искренне сочувствовал ему, но не мог сразу найтись, как отвлечь его от трудных мыслей. И в палатке зависло тяжелое молчание. Первым прервал его Вакшляк.
— Может быть, пойти выкупаться,— предложил он,— зарядиться, так сказать, бодростью...
— Я бы повалялся еще в палатке,— ответил Петр.
— Извините меня, я совсем упустил из виду, что вам надо отдохнуть... Тогда, с вашего позволения, покину вас на часок.
Петр поднял полы палатки, оставив только заслон от солнца, и теперь легкий ветерок умерял все усиливающийся зной.
Лето на Крайнем Севере жаркое. Петр вспомнил слышанное от кого-то из старожилов: «Летом в Прилен-ске так же жарко, как в Мадриде...»; фраза, правда, заканчивалась в несколько иной тональности: «...Зимой, однако, похолоднее...» Но сейчас под этим благодатным солнцем лютая зимняя стужа казалась не только неимоверно далекой, но как бы и вообще невозможной.
Солнце сегодня самое высокое в году, оно почти достигло зенита. На небе ни единого облачка, и все оно от края до края чистого, глубокого и предельно прозрачного голубого цвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130