Я вернулся и погрузи
лся в свое Ничто. Я купался в нем, я упивался им, я знал, что только оно имеет
значение. И радовался этому.
Ц А что было потом? Ц спросила Ада.
Ц Потом? Ничего. Вернулся в Новый Орлеан и живу здесь.
Ц Да, живешь. Ц Она подняла стакан, но, подумав, поставила его на стол. Ц Ч
ерт бы тебя побрал, Ц добавила она, Ц ведь я тебя люблю.
Что прикажете делать? Я ни о чем у нее не спрашивал. Мне это было не нужно. Я
даже немного рассердился за то, что равновесие нарушилось. И в то же время
это признание мне льстило. Даже когда ты не нуждаешься в подобном призна
нии, все равно приятно его услышать, оно утешает, это бальзам и болеутоляю
щее средство. Однако если сам не спрашиваешь, значит, не несешь никакой от
ветственности. Получаешь, а в ответ ничего не даешь. Я одновременно испыт
ывал и неприязнь, и вину, и чувство радости.
Ее признание, конечно, изменило положение вещей. Состояние полного Ц ка
к считал я Ц отсутствия эмоций исчезло, на смену ему пришла новая против
оречивая по своей сущности ситуация: мы были любовниками, но не влюбленн
ыми. Мы были, как и прежде, вместе, но отношения наши изменились, потому что
между нами стояло ее признание.
Больше она этих слов не повторяла. Я высказалась, говорил ее вид, а ты воле
н поступать, как тебе вздумается.
Я испытывал желание, искушение сдаться. Но хорошо понимал, что меня ждет, а
потому сопротивлялся изо всех сил. Она же молчала, не пытаясь настаивать,
и ее предложение мало-помалу обретало инерцию айсберга. Мне приходилось
сопротивляться все больше и больше. Однако наши отношения внешне остали
сь прежними, и однажды в конце недели мы очутились на одном из островов во
зле побережья Луизианы.
Добрались мы туда на пароме. Паром ходил дважды в день; мы сели на него под
вечер, и я чуть не свернул себе шею, разглядывая рулевую рубку и неглупую и
вместе с тем непроницаемую физиономию паромщика. Звякнули сходни, и я, съ
ехав с парома, двинулся в сторону отеля. Отель стоял на порядочном рассто
янии от воды, и из одного окна нашего углового номера просматривался вес
ь остров. Он лежал низко и был почти голым, если не считать бородатых с тол
стыми стволами пальм, которые в ряд стояли у кромки воды и круто склоняли
сь под порывами морского ветра в сторону отеля. Сезон уже кончился, и отел
ь был почти пуст. В тот вечер в ресторане Ц функционировала лишь часть ег
о, Ц кроме нас, сидели еще две пары. В вестибюле тоже было мрачно и пусто. М
ы с Адой поднялись к себе в номер и провели время за игрой в карты.
На следующее утро я проснулся раньше Ады и, стараясь ступать бесшумно, по
дошел к окну. Оно было приоткрыто, и морской ветер пробрался сквозь куртк
у пижамы, мне стало холодно. Внизу по коричневому пляжу катились, растека
ясь в белую пену, серые волны, и я слушал их шум, степенный и размеренный, ка
к удары сердца великана.
Внезапно я почувствовал теплое прикосновение к плечу. Рядом со мной стоя
ла Ада, уже умытая и причесанная.
Ц Посмотри, Ц сказала она. Ц Что может сравниться со стихией? Она так ве
личественна, что никакие убийства или самоубийства, самые низкие или сам
ые благородные, какое бы обличье они ни принимали, не могут замутить ее во
ды, загрязнить ее.
Ц Никто из твоих знакомых никогда не решится на самоубийство, детка.
Ц Конечно. Ни они, ни тем более я.
Я смотрел на нее и еще раз подумал, что отказаться от нее совсем нетрудно.
Но я продолжал игру.
Мы оделись и спустились к завтраку.

* * *

В ресторане, кроме нас, никого не было. Отсутствовали даже официанты, и обс
луживала сама хозяйка. Это была высокая, полная, черноволосая женщина с о
бветренным до красноты, тронутым временем лицом, которой с успехом можно
было дать и сорок пять лет и шестьдесят. Когда-то у нее была отличная фигу
ра. И сейчас она двигалась вызывающе, с какой-то угрозой: попробуй скажи, ч
то она уже не та. В памяти что-то мелькнуло. Она мне кого-то напомнила, но ко
го, на память не приходило.
На пустынных пляжах, колотясь о деревянные стены старого отеля и сотряса
я стекла затворенных окон, бушевал ветер.
Ц Будет шторм? Ц спросила Ада.
Ц Наверное. Ветер куда сильнее, чем утром. Прислушайся.
Звенели стекла, и я слышал глухой рев прибоя на песчаном пляже.
После завтрака Ада сказала:
Ц Может, пойдем погулять?
Ц Подожди, сначала я расплачусь за завтрак.
Я позвал хозяйку. Она подошла и объяснила:
Ц Нет, платить не нужно. Стоимость завтрака войдет в общий счет. Заплатит
е, когда будете уезжать.
Она улыбнулась и ушла.
Мы вышли из зала, и тут я вспомнил: хозяйка отеля была похожа на ту, из Мобил
а. У этой был только более благородный вид. А может, они мне только показал
ись похожими, эти две стареющие женщины.
Вслед за Адой я вышел в серый сумрак дня. Дул холодный ветер, затянутое обл
аками, тусклое небо нависало над головой, а гребни свинцовых волн были по
крыты белой пеной. Порывы ветра клонили пальмы чуть ли не до бурого песка,
остроконечные темно-зеленые листья трепетали на мрачном фоне надвигаю
щейся бури.
Ц Пойдем к морю.
Она взяла меня за руку. Мы пошли мимо пальм к узкой полосе коричневого пес
ка, на который набегали серо-белые волны.
Ц Постоим минутку, Ц сказала Ада.
Ц Тебе не холодно?
Ц Ничего.
Мы стояли рядом. Пока она следила, как, вздымаясь, набегали и с грохотом об
рушивались на песок горбатые волны, я любовался четкими линиями ее покры
того загаром лица, золотом растрепанных ветром волос и решительным взгл
ядом темно-серых глаз.
Ц Здесь, возле этой воды, я почти понимаю, что я такое, Ц не оборачиваясь,
сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129