е. наличным также там и
тогда, где и когда наш познавательный взор его не у
лавливает и оно не встречается в нашем опыте, не «дано» нам. В э
том и заключается предметная значимость познания, которая составляет е
го смысл и вне которой нельзя и говорить о познании.
Но в предметной значимости познания, т.
е. в проблеме «трансцендентности», таится, как известно, тот п
арадокс, что мы должны знать о том, что per definitionem
[vii] По оп
ределению (лат.).[vii] предшествует всякому познанию и независи
мо от него: как это было разъяснено подробно в «Предмете знания», предмет
ная значимость познания как бы предполагает, что мы должны что-то у
видеть, не глядя (именно жуткость этого парадокса ведет к искушения
м всякого рода «идеализма», т.е. к бесплодным попыткам с помощью каких-либ
о хитроумных толкований отменить, объявить несуществующей трансценден
тность предметного бытия). Здесь нет надобности решать загадку трансцен
дентности (это было сделано в «Предмете знания»), но полезно с
осредоточиться на ее подлинном смысле.
Трансцендентность или предметность с
одержания познания означает, очевидно, что познание по своему содержани
ю совпадает с сущим-по-себе, т.е. с сущим как оно есть, когда познавательный
взор не коснулся и не осветил его, Ц с непознанным сущим. Для того чтобы э
та мысль Ц как указано, абсолютно необходимая и потому самоо
чевидно истинная Ц была вообще возможна, мы должны, следовательно, каки
м-то образом «иметь» не только познанное, но и непознанное, неизвестное,
Ц и притом иметь его неустранимо и ненарушимо прочно. Таким образом, вся
кое познание не только вырастает познанное, но и содержит указание на не
познанное, неизвестное, ибо весь смысл познания заключается в утвержден
ии тождества по содержанию познанного с «сущим», Ц а это значит Ц с непо
знанным, с тем, что не входит в состав познания.
Загадочное «есть» всякого суждения означает, очевидно: «принадлежит к
бытию, входит в состав бытия ». Но само эт
о бытие (в его первичном значении предметности вообще) есть, очевидно, не ч
то иное, как «неизвестное», «неосознанное», «незнакомое», взятое как все
объемлющее единство, Ц именно тот безграничный темный океан, который не
только извне окружает все познанное, но из лона которого познанное взды
мается, как «остров», и в глубинах которого оно поэтому укоренено. Но имен
но это Ц эта принадлежность его к непознанному (как острова
Ц к темному всеобъемлющему океану), к неизвестному, которое в каче
стве неизвестного дано нам с первичной неотъемлемой самоочевидно
стью, вечно присутствует у нас или для нас, Ц и есть то, что мы разуме
ем род словом «есть», под трансцендентной значимостью познания. Во
преки всей кажущейся парадоксальности дело действительно обстоит так:
мы действительно обладаем с полной очевидностью бытием как
темным всеобъемлющим «неведомым» прежде, чем наш взор на нег
о направлен и, следовательно, независимо от того, на что в нем и как долго о
н направлен и что этому взору в нем уже уяснилось. Ибо как могли бы мы вооб
ще направлять наш взор на что-либо, чего бы мы не имели, как могли бы мы прон
икать в даль, которая вообще нам не предстояла бы? Таким образом, самый смы
сл познания, именно предполагаемое им трансцендентное Ц так же, как рас
смотренная выше предметная форма познания Ц суждение, Ц содержит само
очевидное указание на наличие неведомого.
Вернемся на мгновение опять к рассмотренной уже выше психологической с
тороне дела, которая может быть теперь освещена еще и с иной точки зрения.
Удовлетворенность познанным, чувство всеведения, претензия, что познан
ным и знакомым исчерпано без остатка все сущее, есть, как известно, обычно
печальная привилегия невежды, человека, который не имеет понятия об исти
нном существе познания и по большей части вообще не познает ничего сам, а
перенимает чужие познания и удовлетворяется ими. Всякий действительно
познающий сознает Ц и чем он значительнее, чем более способен к самосто
ятельному познанию, тем сильнее в нем это чувство, Ц что все им познанное
есть лишь ничтожная, безмерно малая доля непознанного и неведомого, Ц б
олее того, что и оно само познано лишь отчасти и в значительной мере остае
тся для него темным, неуясненным. Это мучительное и вместе с тем плодотво
рно-активное сознание недостаточности всего уже достигнутого знания, э
то знание собственного неведения, на которое впервые в истории человече
ства указал Сократ (он говорил, как известно, что знает только одно
Ц что он ничего не знает, Ц и толковал изречение дельфийского орак
ула, объявившего его «мудрейшим из греков» так, что его превосходство на
д другими только в том и состоит, что другие даже и этого Ц име
нно собственного невежества Ц не знают ), Ц
повторяем, это знание собственного неведения есть определяющий пр
изнак всякого подлинного знания. Только тот, кто ошибочно принимает прои
звольное «мнение» за подлинное знание, чей взор не направлен вообще непо
средственно на самый предмет, на существо дела, может предаваться иллюзи
и, будто он обладает окончательно завершенным, вполне готовым знанием, н
е требующим дальнейшего пополнения и совершенствования. Напротив, тот, ч
ей взор направлен на самый предмет познания, всегда обладает вместе с уж
е познанным и всей бесконечностью неведомого. Ему всегда предносится не
что подобное приведенному нами образу «океана» с его неведомыми далями
и глубинами. Ньютон Ц великий испытатель природы, постигший законы движ
ения небесных тел, т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208