О нем Никола
й Кузанский говорит: «Великое дело Ц быть в состоянии твердо
укрепиться в единении противоположностей» ( Magnu
m est posse se stabiliter figere in coniunctione oppositorum ).
Этот вывод нужно подчеркнуть с особой силой. Всякий окончательный
, сполна овладевающий реальностью и ей адекватный синтез никогда не може
т быть рациональным, а, напротив, всегда трансрационален. Его, правд
а, можно не только как-либо смутно чуять и о нем лишь догадываться; напроти
в, он обладает высочайшей очевидностью. Но его очевидность безусловно не
выразима в словах и в мысли; он остается несказанным и «неизъяснимым», он
доступен лишь через некое немое соприкосновение, через несказанн
ую внутреннюю охваченность им. И это есть не какой-либо его недостат
ок, а, напротив, его достоинство. Мы не можем говорить о высшей п
равде, высказать ее саму в наших понятиях Ц но только потому, что он
а сама Ц молча говорит о себе, себя высказывает и открыв
ает; и это ее собственное самооткровение мы не имеем ни права, ни возможно
сти выразить сполна нашей мыслью; мы должны умолкнуть перед в
еличием самой правды.
Это есть последний итог философского с
амосознания, вне которого вся философия есть лишь суетное, неосуществим
ое по своему высокомерию начинание. Философия есть по своему первоначал
ьному замыслу Ц все равно, в филогенетическом или в онтогенетическом св
оем развитии, в своем первом зарождении в истории человеческой мысли воо
бще или в первом своем замысле в каждом человеческом сознании, одержимом
пафосом философствования, Ц попытка постигнуть, выразить адекватно в с
вязной системе понятий все бытие без остатка. Но как только она доходит д
о осознания самой себя, до ясного узрения, своего значения перед лицом са
мой реальности Ц исторически с полной отчетливостью в лице Сократа, но
по существу уже в лице изумительного мудреца Гераклита и Ц в другом кон
це мира Ц в лице индусской мудрости Упанишад Ц она с очевидностью осоз
нает неосуществимость этого своего первоначального замысла. Но именно
в этом осознании впервые осуществляется сполна подлинный замысе
л и подлинное высокое назначение философии. Ибо лишь этим она довод
ит человеческую мысль до ее высшего, последнего достижения, до состояния
умудренного, ведающего неведения Ц того неведения, которое
есть высшее и сполна адекватное ведение. Ибо сознание, что и г
лубочайшая мысль, именно в качестве мысли, имеет с
вою имманентную последнюю границу, лишь за которой нам откры
вается живая и полноценная реальность, Ц эта мысль, преодолевающа
я всякую мысль, ибо основанная на узрении запредельного мысли, Ц им
енно и есть последнее и единственное адекватное достижение человеческ
ой мысли. В этом заключается вечный смысл сократовской «иронии» Ц в улы
бке сожаления о заблуждении, которое таится во всякой челове
ческой мысли, поскольку она притязает быть абсолютной правдой, и в полно
м любовного снисхождения обличении этого заблуждения. Перед этой ирони
ей Сократа все гордые построения философских систем, мнящие себя абсолю
тной истиной, разваливаются, как карточные домики. Единственная истинна
я философия, заслуживающая этого имени, есть философское преодоле
ние Ц в уяснившемся нам смысле Ц всякой рациональной филос
офии.
То, что нам здесь уяснилось Ц именно одновременная антиномистиче
ская значимость в отношении непостижимого противоречащих друг другу с
уждений, Ц есть лишь иной аспект того, что нами было достигнуто уже выше
Ц именно необходимости в отношении непостижимого не
отрицать в обычном логическом смысле отрицание, а через осознание
его существа так преодолеть его, чтобы оно оставалось сохраненным на над
лежащем ему месте. Поскольку отрицание есть дифференцирование, ра
зделение, а отрицание отрицания, напротив, есть «неинаковость», в
смысле простого , слитного, недифференциров
анного единства, металогическое преодоление отрицания, будучи отв
ержением обоих членов этой альтернативы, ведет к единству разделе
ния и слитности (взаимопроникновения); и именно в этой форме нам нео
бходимо должно предноситься бытийственное содержание антиномистичес
кого, «витающего» познания непостижимого. Если мы обозначим символом
A какое-либо конкретно воспринимаемое содержание тра
нсрациональной реальности и символом B Ц некое друг
ое, соотносительное первому содержанию, то A , с одной с
тороны, не есть В и в этом смысле через посредство «не» о
тделено границей от B , отмежевано от него (но не
обособлено, так как отношение отрицания в его трансрациональ
ном значении есть вместе с тем положительная связь). С другой стороны, эти
два раздельных, отмежеванных друг от друга содержания совпадают между с
обой, ибо в области антиномистического знания суждению « A
не есть B » противостоит столь же правомерное суж
дение « A есть B ». Мы можем это
выразить лишь так, что A и B одновре
менно слиты или стоят в отношении взаимопроникновения
. Раздельное, которое в этом качестве образует дво
ицу, вместе с тем есть одно. И притом речь идет здесь не о р
ационально постижимом и в этом смысле самоочевидном двуединстве двух ч
ленов соотношения, а о подлинном взаимопроникновении, которое выражает
ся в «неинаковости».
«В том и состоит великое чудо, что Бог из одного сделал два, и эти два все же
остаются одним» (Яков Беме
[x]
Bц'6fhme J. Mysterium magnum… Cap.
7. См. также: Беме Я . AURORA
, или Утренняя заря в восхождении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208