О Об одном искусном, но трусливом фехтовальщике, че-
ловеке остроумном и обходительном с женщинами, но бес-
сильном в постели, говорили: <Шпага у него острая, в речах
- 284 -
он тоже остер, но клинок его всегда гнется - он боитея и
дуэли, и любви>.
О <Весьма досадно, - сетовал М, - что мы так урони-
ли значение рогов. Я хочу сказать, что на них никто теперь не
обращает внимания. В былое время они давали их носителю
определенное положение в свете - на него смотрели, как в
наши дни смотрят, например, на игрока. А ныне рогоносца
просто не замечают>.
О Однажды, беседуя со мной о любви к уединению, г-н
де Л, известный мизантроп, заметил: <Нужно черт знает как
сильно любить человека, чтобы выдерживать его общество!>.
О М радуется, когда его называют человеком злым, точно
так же как иезуиты бывали довольны, когда их называли царе-
убийцами. Гордыня всегда стремится управлять слабостью с
помощью страха.
О Один холостяк, которого настоятельно уговаривали же-
ниться, шутливо возразил: <Да спасет меня господь от жен-
щин - от брака я спасусь и сам>.
О Некто разглагольствовал о том, что публику следует ува-
жать. <Да, - согласился М, - этого требует осторожность.
Торговок презирают все, но разве кто-нибудь рискнет задеть
их, проходя через рынок?>.
О Я спросил г-на Р, человека весьма умного и одаренного,
почему он никак не проявил себя в дни революции 1789 года.
Он ответил: <За тридцать лет я столько раз убеждался в по-
рочности людей, взятых поодиночке, что уже не жду от них
ничего хорошего и тогда, когда они собираются вместе>.
О <Учреждение, именуемое полицией, - шутила г-жа
де, - должно быть, и в самом деле ужасное место. Недаром
англичане боятся ее больше, чем воров и убийц, а турки -
больше, чем чумы>.
О <Всего несноснее в обществе - это, во-первых, плуты,
а, во-вторых, порядочные люди, - говорил мне г-н де Л. -
Чтобы сделать жизнь в нем сколько-нибудь терпимой, надо
- 285 -
истребить первых и отучить от слабодушия вторых, а это столь
же просто, как разрушить ад и перестроить рай>.
О Д немало удивлялся, видя, что г-н де Л, человек весьма
влиятельный, не в силах помочь своему другу. А дело было
только в том, что слабохарактерность де Л сводила на нет все
выгоды его положения. Тот, чья сила не подкреплена реши-
тельностью, все равно что бессилен.
О Г-жа де Ф считает, что главное во всяком деле - умно
и красноречиво высказаться о нем, а все остальное приложит-
ся само собой. Если бы какая-нибудь из ее подруг делала то,
что она, г-жа де Ф, советует, из них двоих вышел бы один
отличный философ. Г-н де метко сказал про нее: <Она отлич-
но описывает действие слабительного, а потом удивляется, по-
чему ее тут же не прослабило>.
О Один острослов следующим образом описал Версаль:
<Это такое место, где, даже опускаясь, надо делать вид, что под-
нимаешься; иными словами, где надо гордиться тем, что вы
знаетесь с людьми, знаться с которыми зазорно>.
О М говорил мне, что в общении с женщинами ему неиз-
менно помогали такие правила: <Всегда хорошо отзывайся о
женщинах вообще, хвали тех, кто тебе нравятся, а об осталь-
ных не говори вовсе; водись с ними поменьше, остерегайся им
доверять и не допускай, чтобы твое счастье зависело от одной
из них, пусть даже самой лучшей>.
О Некий философ признался мне, что, познакомившись с
государственным устройством и порядками у различных на-
родов, он сохранил интерес лишь к дикарям и детям. Первых
он изучает по книгам путешественников, за вторыми наблю-
дает в повседневной жизни.
О Г-жа де говорила о г-не де Б: <Это человек порядоч-
ный, но неумный и неуживчивый. Он - точь-в-точь окунь:
безвреден для здоровья, но безвкусен и костист>.
О М не столько обуздывает свои страсти, сколько подав-
ляет их. Он сам признавался мне: <Я вроде наездника, не
умеющего сладить с лошадью, которая понесла. Он убивает ее
из пистолета и валится наземь вместе с нею>.
О Я спросил у М, почему он отказался от многих предло-
женных ему мест. <Хочу быть человеком, а не действующим
лицом>, -ответил он.
О <Разве вы сами не видите, - говорил М, - что я был
бы ничем, если бы не моя добрая слава? Стоит мне поскольз-
нуться, как я слабею; стоит мне оступиться, как я падаю>.
О Весьма примечательно, что Кребильон" и Бернар, пла-
менно воспевавшие - один в прозе, другой в стихах - без-
нравственность и распутство, умерли, страстно влюбленные в
потаскушек. Трудно придумать большую нелепость - разве
что платоническое чувство, которое г-жа де Вуайе до последне-
го своего вздоха питала к виконту де Ноайлю, да еще сенти-
ментальные любовные письма, дважды переписанные рукой
г-на Вуайе" и найденные после его смерти. Ими были набиты
две шкатулки. И оба писателя, и чета Вуайе напоминают мне
трусов, распевающих во весь голос, чтобы заглушить страх.
О <Допускаю, что умный человек может сомневаться в
верности любовницы, - смеясь, говаривал г-н де. - Но со-
мневаться в неверности жены может только дурак>.
О Г-н Л - прелюбопытный человек: ум у него насмеш-
ливый и глубокий, сердце гордое и неколебимое, воображение
беззлобное, живое и даже пылкое.
О <В свете, - говорил М, - встречаются три сорта дру-
зей: первые вас любят, вторым нет до вас дела, третьи вас нена-
видят> .
О <Не понимаю, - удивлялся М, - почему г-же де Л
так хочется, чтобы я у нее бывал? Я почти перестаю презирать
эту даму, когда не вижу ее>. Эти слова можно отнести и к
светскому обществу в целом.
О Д, мизантроп и насмешник, говоря со мной о порочно-
сти людей, сказал: <Бог не насылает на нас второй потоп лишь
потому, что первый оказался бесполезен>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132