А в «Списке цеховых служащих по выбо
рам городского общества» сказано: «По выбору городского общества служи
л: в 1855, 1856 и 1857 годах старшиной красильного цеха и в 1861,1862 и 1863 годах гласным в Думе
». Для справки: Дума состояла всего лишь из шести гласных. Одним из них ста
л Каширин.
Как видим, документы отчасти разнятся в деталях.
Вершиной благополучия каширинского рода была постройка в 1865 году большо
го деревянного дома на каменном фундаменте на Ковалихинской улице. Это б
ыло за три года до рождения Алеши.
Василий Васильевич Каширин был не бедным и уважаемым в Нижнем человеком
. Два или три раза переизбирался цеховым старшиной и даже метил в ремесле
нные головы (не избрали, чем смертельно обидели гордого деда Василия). Под
нявшись со дна трудовой (трудовой, а не криминальной) жизни до относитель
но обеспеченного социального положения, он мечтал поднять род Каширины
х еще выше. Сыновья, Яков и Михаил, для этой роли не совсем годились. Братья
слишком часто выпивали, скандалили между собой за наследство и даже драл
ись на глазах у отца, так что он был вынужден разделиться с ними. А вот крас
авица дочь Варвара, да еще и с хорошим приданым, могла претендовать на муж
а-дворянина.
Между тем сам Василий Васильевич когда-то бурлаком исходил всю Волгу. Но
врожденный ум его был замечен хозяином, и из бурлаков его перевели в водо
ливы. Водолив Ц старший рабочий на барке, старшина над бурлаками, наблюд
авший за сохранностью груза и исполнявший обязанности «артельщика», то
есть заведовавший артельным хозяйством, хранением артельных денег, выд
ачей кашевару продуктов. Такому человеку должны были доверять не только
хозяин, но и бурлаки. А почему «водолив»? Потому что обязан был следить за
водотечностью барок и при необходимости еще плотничать.
Умер Василий Васильевич Каширин нищим в 1887 году и был погребен на приходс
ком нижегородском кладбище.
Неудачными оказались судьбы и почти всех его детей и внуков. И жены, о кото
рой будет отдельный разговор.
Дядя Алеши Михаил был, как писал Горький Илье Груздеву, «тощий, сухой плот
и и раздраженного разума человек». Бабушка называла его «злооким». «Эх т
ы, змей злоокий! Кикимора злоокая!»
«Глаза у него круглые, птичьи, белки Ц в красных жилках, зрачки рыжеватые
, с искрой. Ходил быстренько, мелким шагом, раскачиваясь, болтая руками, су
тулился, прятал голову в плечи, Ц так пьяные идут в драку. Работу не любил
и работал всегда в состоянии крайнего раздражения, со злобой, бегал по дв
ору, засучив рукава, с руками по локти в синей, черной или желтой краске, и м
атерно ругался.
Работа не удавалась ему, и толстущая его жена зорко следила, чтоб не испор
тил материй, которые красил, а он ходил на нее с мешалкой как со штыком. Был
случай, когда она, вырвав мешалку, огрела мужа так, что он завыл: «Господи! И
з-ззувечила!»
У него всегда были любимые словечки, но он часто менял их. Помню, любил он г
оворить: «По-азбучному», наполняя это слово различным содержанием, прои
знося его то с иронией, то пренебрежительно или равнодушно, изредка Ц од
обрительно.
Как-то, при мне, он словесно и очень долго травил сына своего, кротчайшего
Сашу, Ц у Саши был трогательный роман с кухаркой, женщиной старше его лет
на двадцать. Сашок очень долго не поддавался травле, но когда отец пошел н
а него с кулаками, оттолкнул отца: «Отстань, пьяное чудище!» Дядя покачнул
ся, упал и, сидя на полу, одобрительно произнес: «По-азбучному!» Ц и горько
заплакал, но когда Саша, смущенный его рыданиями, наклонился, чтоб поднят
ь его, отец ловко схватил его за волосы, подмял под себя, сел верхом на груд
ь ему и победительно, торжествуя, заорал: «Аг-га, по-азбучному!»
Меня дядя Михаил не терпел, пожалуй, можно сказать, Ц ненавидел. Дважды в
ыразил искреннее сожаление о том, что не разбил мне голову о печку.
Я не имею возможности хвастаться этим, ибо он, кажется, всех ненавидел. Теп
ерь я думаю, что он, кроме алкоголизма, страдал истерией. А основная причин
а всех его уродств, конечно, в том, что он, старший сын ремесленного старши
ны, в юности приученный к сытой жизни и хорошей одёже, затем женатый на дво
рянке, принужден был жить с толстой, удивительно тупой и грубой бабой, доч
ерью темного трактирщика, должен был сам работать в крайней бедности, в п
остоянной войне с братом, отцом, конкурентами по ремеслу. Тяжелая фигура.
Но и жизнь была не легка ему».
Ничего (или почти ничего) из этих живых и конкретных черт дяди Михаила мы н
е найдем в прозе Горького. Очевидно, когда писались повести «Детство» и «
В людях», они были не важны для него.
Сын Михаила Саша стал босяком и пьяницей, трижды судился за кражи, но при э
том, по воспоминаниям Горького в письмах к Груздеву, был романтиком по пр
ироде. Горький писал о нем: «Прекрасная, чистейшая душа русского романти
ка, лирик, музыкант и любитель Ц страстный Ц музыки… Он очень любил меня
, но читал неохотно и спрашивал с недоумением: «Зачем ты всё о страшном пиш
ешь?» Его жизнь бродяги, босяка не казалась ему страшной… Несколько раз я
пробовал устроить Сашу, одевал его, находил работу, но он быстро пропивал
всё и, являясь ко мне полуголый, говорил: «Не могу, Алеша, неловко мне перед
товарищами». Товарищи Ц закоренелые босяки. Устроил я его у графа Милют
ина в Симеизе очень хорошо… Через пять месяцев он пришел ко мне: «Не могу,
Ц говорит, Ц жить без Волги». И это у него не слова были, он мог целые дни с
идеть на берегу, голодный, глядя, как течет вода. <…> Босяки очень любили его
и, конечно, раздевали догола, когда он являлся к ним прилично одетый и с де
ньгами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117