И нам вряд ли есть смысл сомневаться в реальности его
бытия. А все же?
В «Биографии», написанной несколько ранее, в 1893 году, на что обращает внима
ние недоверчивый исследователь жизни Горького Лидия Спиридонова, пова
ра Смурого нет и в помине. «Для чтения книги покупались мной на базаре»,
Ц пишет Горький о жизни на пароходе, вспоминая вечерние беседы с матрос
ами и служащими кухни. И ни словечка о «сундучке». Вместо Смурого упомина
ется старший повар Потап Андреев, который сажал мальчика на колени, высл
ушивал его рассказы (жизненные или вычитанные из книг?) и говорил: «Чудашн
оватый ты парень будешь, Ленька, уж это верно!»
Нет о Смуром в переписке Горького с Груздевым. Это кажется несколько стр
анным, так как Груздев обстоятельно расспрашивал Горького о реальных ис
токах куда менее значимых героев его автобиографической трилогии. А сло
на как будто бы не заметил! Но ведь Смурый несомненно один из главных, если
не самый главный герой «В людях», после Алексея, конечно.
Если бы Смурого не было, его нужно было бы выдумать. Как и особого бога баб
ушки. Как и злого бога дедушки. Как и символику с лягушками. Как и многое др
угое, без чего трилогия перестанет быть художественным произведением.

Смурый с его «колдовским» сундучком, набитым принципиально разными по с
мыслу книгами, Ц это новый учитель несформировавшегося русского Зарат
устры. Его учение Алеша должен принять в себя, в самое сердце свое. Чтобы з
атем «убить» это в себе и двигаться дальше. Книги, покупаемые на базаре во
время стоянок парохода то ли из-за доступной цены, то ли из-за привлекате
льной обложки или названия (Эккартгаузен! «Камень веры»!), Ц это слишком
понятно и неинтересно.
Появление Смурого дает процессу книжного образования мальчика ли
цо. И не важно, что это лицо изрядно выпивающего малоросса, бывшего у
нтера. Это видит Горький и позволяет понять это проницательному читател
ю. Но Алеша-то находится в зачарованном лесу исканий, сомнений. И потому С
мурый в его представлении это Колдун, и сундук его колдовской.
Этот сундук предлагает ему множество ответов на мучительные вопросы бы
тия, и Смурый испытывает Алексея ими, как дьявол искушал Христа в пустыне.
Однако отличие в том, что дьявол-то задавал Христу искушающие вопросы, на
которые у Христа были точные ответы, а Смурый предлагает сомнительные от
веты, которые побуждают Алексея задавать искушающие вопросы.
«Путь к истинной вере лежит через пустыню неверия» Ц эта формула «истин
ной», по пророку Максиму, веры прозвучит в «Жизни Клима Самгина».
Это евангельская истина, но с перевернутым, противоположным смыслом. Хри
стос преодолел пустыню (в метафизическом понимании Ц духовную), потому
что не только верил в поддержку Своего Отца Небесного, но твер
до знал о Его существовании. Вот почему Христу не было смысла и
скушать Отца Своего. Пустыня была нужна Христу, чтобы утвердиться в
уже существовавших вере и знании. Пешков-Горький превращает пусты
ню в единственно возможный путь к истинной вере и знанию, то есть предпол
агает, что существующие вера и знание ложные.
Образ Смурого, как и положено Колдуну, двоится в наших глазах. То это милей
ший человек, добрый к Алексею и ко всем на пароходе, то злой и своенравный
пророк.
«В каюте у себя он сует мне книжку в кожаном переплете и ложится на койку,
у стены ледника.
Ц Читай!
Я сажусь на ящик макарон и добросовестно читаю:
Ц «Умбракул, распещренный звездами, значит удобное сообщение с небом, к
оторое имеют они освобождением себя от профанов и пророков»…»
Колдун недоволен таким направлением мысли:
«Ц Верблюды! Написали…»
«Он закрывает глаза и лежит закинув руки за голову, папироса чуть дымитс
я, прилепившись к углу губ, он поправляет ее языком, затягивается так, что
в груди у него что-то свистит и огромное лицо тонет в облаке дыма. Иногда м
не кажется, что он уснул, я перестаю читать и разглядываю проклятую книгу
».
«Он постоянно внушал мне:
Ц Ты Ц читай! Не поймешь книгу Ц семь раз прочитай, семь не поймешь Ц пр
очитай двенадцать».
7 и 12. У Колдуна и цифры не случайные, а магические.
Но Колдун не знает, что перед ним не просто умный мальчик, а Алеша Пешков, э
дакий Колобок, который и от бабушки ушел, и от дедушки ушел, и от тебя, Колду
на, тоже уйдет.
Карл Эккартгаузен, немецкий философ-мистик восемнадцатого века. Его «Ом
ировы наставления, книга для света, каков он есть, а не каким быть должен».
Это собрание нравственно-поучительных новелл. Колдун подзадоривает уч
еника, поругивая одно и сразу предлагая Алеше другое.
«Ц Сочиняют, ракальи… Как по зубам бьют, а за что Ц нельзя понять. Гервас
ий! А на черта он мне сдался, Гервасий этот…»
Однако не только оного «Гервасия» в сундучке хранит и заставляет читать.

Мальчик с трудом читает название книги с нажимом на «о»: «Толкование вос
кресных евангелий с нравоучительными беседами, сочиненное Никифором а
рхиепископом Славенским, переведено с греческого в Казанской академии
иеродиаконом Гервасием». Колдун хохочет про себя.
И так же смеется Колдун, когда Алеша читает ему «готический» роман Анны Р
адклиф вперемежку со статьями Чернышевского из «Современника», масонс
кий «Камень веры» и антимасонский манифест Уилсона «Масон без маски, или
Подлинные таинства масонские…». Смешно Колдуну. Алеше Ц нет.
Колдун по-своему любит Алешу, тайно надеясь заманить в силки какой-то вер
ы, испытывая его на духовную прочность. И Алеше нравится Колдун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117