Не будь его Ц я бы жила! А с такой колодкой на ноге недалеко
упрыгаешь!..»
«Колодка на ноге»… «Женщинам, имеющим намерение наслаждаться жизнью, Ц
жестоко замечает Горький, Ц ничем не связывая себя, следует травить сво
их детей еще во чреве, в первые моменты их существования, а то даже для жен
щин нечестно, сорвав с жизни цветы удовольствия, отплатить ей за это [одни
м или двумя существами, подобными мне]…» («Изложение…»)
Сколько же «могил» было в сердце этого юноши, когда он отправлялся на пар
оходе в Казань, оставляя в Нижнем погибать проклятый каширинский род, та
к и не найдя живого человека, который на полных правах поселился бы в его д
уше, где не нашлось места ни Богу, ни отцу и ни матери? Единственный челове
к, кто мог бы претендовать на это вакантное место, была Акулина Ивановна. З
имой 1887 года она упала и разбилась на церковной паперти и вскоре скончала
сь от «антонова огня». На ее могиле рыдал дедушка. Алексей Пешков узнал об
этом спустя семь недель после похорон.


ДЕНЬ ВТОРОЙ: СИРОТА КАЗАНСК
АЯ

Физически я родился в Нижнем
Новгороде. Но духовно Ц в Казани.
Из беседы М. Горького с Н.Шебуе
вым

Останки мои прошу взрезать и
рассмотреть, какой черт сидел во мне за последнее время.
Из предсмертной записки Алек
сея Пешкова

То «люди», а то «человеки»

«Что не от Бога, то от дьявола…»
Эта простая и великая истина в позапрошлом веке была известна любому нег
рамотному русскому мужику. Знали о ней и дедушка Василий Каширин, книжни
к и начетчик, и бабушка Акулина, полуязычница, последовательница культа
Богородицы. Эту истину она и пыталась внушить Алексею, провожая его в Каз
ань: «Ты Ц одно помни: не Бог людей судит, это Ц черту лестно!»
Хотя дедушка Василий не согласился бы с этой мыслью супруги и обозвал бы
ее «ведьмой» и «еретицей».
Только Бог людей и судит, полагал дедушка. Страшно, до полусмерти выпоров
Алешу, дед не считал это своим судом над полусиротой, а только исполнение
м необходимой обязанности, в которой он, увы, несколько переусердствовал
, за что и пришел к внуку виниться: «Я тебя тогда перетово, брат. Разгорячил
ся очень: укусил ты меня, царапал, ну, и я тоже рассердился! Однако не беда, ч
то ты лишнее перетерпел, Ц в зачет пойдет!»
Вот бесхитростная вера дедушки. «Перетерпел» Ц значит, Бог другое прост
ит.
Не злой Он, дедушкин Бог. «Ты думаешь, меня не били? Меня, Олеша, так били, что,
поди-ка, Сам Господь Бог глядел Ц плакал!»
Между религией дедушки и религией бабушки не было существенной разницы.
Но Пешкову-писателю было нужно показать, как он, подобно хитроумному Ули
ссу, миновал Сциллу и Харибду бабушкиного и дедушкиного религиозных вли
яний и потому стал Горьким, самостоятельной духовной фигурой. Он и сам не
понимал, что он за фигура. Но что ему предстоит особый, и не только биограф
ический, но и духовно-философский путь, Пешков стал подозревать рано. Поч
истим потускневший за много лет смысл названия второй части автобиогра
фической трилогии и задумаемся: что значит быть «в людях»? Есть ли альтер
натива? Можно ли быть не «в людях»? И что имел в виду дед, отправляя внука, кр
углого сироту, «в люди»? Несомненно, что понимание этого слова у дедушки В
асилия Каширина и у автора «Детства» и «В людях» было различным.
Дед, отправляя Алексея во внешний мир, как бы отпочковывал его от семьи. См
ысл его жесткой, но и мудрой фразы был такой: ступай «в люди» и стань челов
еком. Вот как я, Василий Каширин, из бурлаков, из этой серой и неразличимой
массы, выбился в заметного человека, цехового старшину, так и ты (черт тебя
разберет, кто ты такой Ц Пешков или Каширин?) потрись «в людях» и стань че
ловеком.
Однако дед Василий не мог предполагать, что Алешино понимание отличия «л
юдей» от «человеков» зайдет столь далеко. Что внук попытается создать св
ою религию, в которой его человек (как духовное существо) не только не буде
т совпадать с людьми (как природной и социальной средой), но окажется в жес
токой войне с ними.
Однажды, уже отходя от доброй религии бабушки и больше прислушиваясь к д
едовым рассуждениям о «людях» и «человеках», Алексей вдруг приходит к мы
сли, которая навсегда определит его духовную судьбу: «Человеку мешают жи
ть, как он хочет, две силы Ц Бог и люди» («В людях»).
В «Детстве» он сводил счеты с обидевшим его Богом, непочтительно возврат
ив Ему законное право несчастного сироты на Небесное Царство.
Бог изгнан из души его. Даже добрый (слишком добрый для этого жестокого ми
ра) бог бабушки. Тем более, что, обладая цепким умом деда (и, возможно, отца), о
н быстро понял, что нет этого «доброго» бога вовсе, а есть бабушка Акулина
, жалостливая старуха, «матерь всем», отзывчивая, большая и щедрая, «как зе
мля». Зато Бог дедушки, Бог настоящий, Творец и Судия сущего, Он есть! И этот
Бог несправедливо наказал Алексея. Он еще не осмыслил всей обиды до конц
а, не претворил ее в свою «правду», духовную философию. Алеша еще не знает,
что в далекой Германии «базельский мудрец» Фридрих Ницше уже обмакнул п
еро в чернила и вывел страшные слова: «Прочь с таким Богом! Лучше без Бога!
Лучше на свой риск и страх устраивать судьбу!»
Но в душе его эта мысль уже горит тем же фосфоресцирующим светом, что и зел
еные глаза бабушки во время молитвы.
Он еще не переосмыслил на свой лад библейскую книгу Иова. Через много лет
он напишет философу В.В.Розанову: «Любимая книга моя Ц книга Иова, всегда
читаю ее с величайшим волнением, а особенно 40-ю главу, где Бог поучает чело
века, как ему быть богоравным и как спокойно встать рядом с Бог
ом».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117