Самое плохое в этой
истории то, что ты Ц боюсь Ц рассердишься на меня. И это было бы очень тяж
ело. Отношусь я к тебе с великой любовью, с великой дружбой; понимаю тебя, к
ак очень немногие…» и т.п.
Но этот несколько даже заискивающий тон не должен сбивать с толку. Андре
ев обиделся на Горького, и отчасти результатом этого было, что из «Знания
» он ушел в «Шиповник» Ц редактировать его альманахи. Кстати, и платить в
«Шиповнике» стали больше, чем в «Знании». Одновременно из «Знания» редак
тировать сборники «Земля» Московского книгоиздательства ушел Иван Бун
ин. За ними потянулись Чириков, Куприн, Вересаев, Серафимович, Айзман, Юшке
вич и другие. Остались Телешов и Гусев-Оренбургский, но на этих именах, да
же при поддержке горьковского имени, сборников было не сделать.
Горький вскоре понял это. В одном из писем он заметил: «Видя, что Андреевы,
Бунины и прочие осетры уплыли из вкусных вод «Знания», Тимковские, Бруся
нины, Измайловы и другие пескари осыпают меня своим творчеством. Как мно
го я читаю рукописей и какие все р-р-революционные, если бы вы знали!»
Тем не менее Горький не только не пошел на компромисс, но даже отказался н
апечатать в «Знании» произведения Андреева «Тьма», «Царь-Голод» и «Жизн
ь Человека».
А ведь было время, когда Андреев колебался и еще верил в союз с Горьким, ко
торый был нужен обоим и с душевной, и даже с практической точки зрения, ибо
они все еще оставались самыми знаменитыми писателями России (если не сч
итать Льва Толстого, разумеется).
Позже он с горечью напишет Горькому, что «Знание» тогда ничего не сделал
о для возобновления с ним отношений. Больше того: когда в конце 1908 года Андр
еев опять принес в «Знание» пьесу «Любовь студента» и Пятницкий телегра
фировал о том Горькому на Капри, Горький отказал в резкой форме. Все же Пят
ницкий был вынужден поместить пьесу в сборнике ввиду нехватки материал
а. Но это было сделано вопреки воле Горького.
Прощальные слова Андреева во время его последнего посещения «Знания» б
ыли исполнены горечи: «Чувствую, что Алексей Максимович злобствует на ме
ня, незаслуженно обвиняет меня. Как я верю в то, что сойдись я теперь с ним, в
месте с ним появись и мои вещи в сборниках, Ц всем конкурирующим альмана
хам конец».
Казалось, и Горький понимал проблемы своего бывшего друга. Во всяком слу
чае, переписка между ними пока не прерывалась. Более того, Горький звал Ан
дреева к себе на Капри:
«Ехал бы ты, Леонид, сюда и жил здесь до поры, пока не выстроят тебе дом (в Фи
нляндии. Ц П.Б.), Ц нечего тебе делать на этом рынке нищих, кои т
оргуют краденым тряпьем и грязными обносками гнилых своих душ.
Ты посмотри, что делают с тобой все эти хулиганы Ц ныне товарищи твои по с
отрудничеству: основоположник их, Мережковский, ходит грязными ногами п
о твоему лицу, Гиппиус поносит тебя в «Mercure de France», а в журнале Брюсова ты назва
н невеждой и дураком Ц это уже не критика, а организованная травля, гнусн
ая травля, нечто невиданное в нашей литературе.
<…> Эх ты, дитя мое.
<…> Имей в виду и впредь Ц будут тебя гнуснейше травить, доколе не получат
должного отпора, который, вероятно, придется дать нам, то есть с нашей стор
оны».
На Капри Андреев не поехал. Его отношения с Горьким стремительно ухудшаю
тся, а в период русско-германской войны 1914Ц 1919 годов перерастают в открыто
е противостояние. Во время войны Андреев возглавляет беллетристически
й отдел газеты «Русская воля», уже самим своим названием выражающей ради
кально-патриотическую позицию, которой держится и Андреев. Наоборот, ве
рнувшийся в 1913 году в Россию Горький в созданном им журнале «Летопись» за
нимает пацифистскую позицию, а в своей статье «Две души» (декабрь 1915 г.) обр
ащается к национальной самокритике, что выглядело уж совсем вызывающе, у
читывая, что Россия находилась в состоянии войны.
У Горького всегда было пристрастное отношение к русскому народу. С одной
стороны, он считал его «изумительно», «фантастически» талантливым, с др
угой Ц не принимал его смирения перед жизнью, социальной пассивности. Д
аже дураки в России, по мнению Горького, «глупы оригинально», и нет более б
лагодатного материала для художника, чем русские лица. Здесь Горький нео
жиданно смыкался с русским мыслителем Константином Леонтьевым. «Чем зн
аменита, чем прекрасна нация? Ц писал он. Ц Не одними железными дорогам
и и фабриками, не всемирно-удобными учреждениями. Лучшее украшение наци
и Ц лица, богатые дарованием и самобытностью» («Несколько воспоминаний
и мыслей о покойном Ап.Григорьеве»).
Русь Ц грешная, вольная, «окаянная» Ц всегда пленяла творческое вообра
жение Горького. Ей он посвятил, может быть, лучшие страницы своей прозы. Но
тот же Горький писал о России и ее народе совсем другие слова. Один из ист
оков отрицательного отношения Горького к отдельным явлениям в жизни ру
сского народа лежал в его ранней биографии, и не только в истории с сожжен
ной в Красновидове лавки народника Ромася. Во время странствия по Руси в
селе Кандыбино Пешков был зверски, до полусмерти избит мужиками за то, чт
о вступился за женщину. Унизительное наказание, которому была подвергну
та молодая крестьянка за измену мужу (голой ее везли на телеге по деревне
и при этом били кнутом), Горький описал в очерке «Вывод», опустив все подро
бности о своем рыцарском поступке. Но травма эта оставалась в его душе на
всю жизнь.
В «Истории русской литературы», созданной на Капри, читаем: «русский чел
овек всегда ищет хозяина, кто бы командовал им извне, а ежели он перерос эт
о рабье стремление, так ищет хомута, который надевает себе изнутри, на душ
у, стремясь опять-таки не дать свободы ни уму, ни сердцу».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117