Мне же казалось,
что именно эти люди воплощают в себе красоту и силу мысли, в них сосредото
чена и горит добрая, человеколюбивая воля к жизни, к свободе строительст
ва ее по каким-то новым канонам человеколюбия».
Да, он «вышел из народа». Вообще из «людей». Но не для того, чтобы в «люди» ве
рнуться. Так или примерно так Алеша Пешков если не думал, то чувствовал в К
азани.
Перед тем, как попытаться себя убить.

Страсть к самоубийству

На рубеже девятнадцатого Ц двадцатого веков среди молодежи было модно
умирать не по-человечески, не по-божески, но насильственно прерывая жизн
ь в цветущем возрасте. И не просто прерывая, а с каким-нибудь вывертом.
В январе 1885 года в Казани застрелилась дочь богатого чаеторговца, или, как
говорили тогда, «торговца колониальным товаром». В знак протеста против
насильственного замужества она ушла из жизни не просто, но с антицерковн
ым пафосом: застрелилась сразу после венчания. Весть о гибели Д.А.Латышев
ой немедленно облетела всю Казань. О ней писала газета «Волжский вестник
», ее поступок обсуждался не только студентами, но и работниками пекарни
Семенова, где в то время месил место Алексей. Студенты поступком восторг
ались, пекари говорили: «Косы ей драли мало, девице этой…»
Судя по «Моим университетам», Пешков к добровольной смерти замужней дев
ицы отнесся даже не равнодушно, а «никак». На похоронах ее он не был, а там п
рисутствовало 5000 человек, студенты в основном.
Но, между прочим, в том же «Волжском вестнике» под общим заголовком «Стих
и на могиле Д.А.Латышевой» и общей подписью «Студент» среди нескольких а
нонимных стихотворений напечатали и стихотворение Пешкова. Это первая
публикация будущего Горького, то есть, по сути, его дебют. Правда, в полном
собрании произведений М.Горького стихотворение стоит в разделе Dubia, автор
ство его не считается стопроцентно доказанным. Эти стихи в 1946 году по памя
ти читал сотрудникам казанского музея Горького А.С.Деренков, считая авто
ром Пешкова. Вот они:

Как жизнь твоя прошла? О, кто ж
ее не знает?!
Суровый произвол, тяжелый, страшный гнет…
Кто в этом омуте не плачет, не страдает,
Кто душу чистою, невинной сбережет?

С художественной точки зрения это ужасно. Это Некрасов на полпути назад
к Бенедиктову. Но несправедливо требовать от полуграмотного подручног
о пекаря стихотворного перла.
Скорее всего, наработавшись ночью в пекарне, Пешков спал мертвым сном, ко
гда студенты шли за гробом несчастной девицы.
Тем не менее самого Пешкова чуть было не погубила его «умственность». Ве
дь пока Алеша не начитался разных умных книг, которые смешались в его гол
ове, не наслушался разных умных речей, где никто не желал слушать остальн
ых, мысли о самоубийстве не возникали.
Но склонность была всегда.
Выскажем осторожное предположение: молодой Пешков, видимо, страдал суиц
идальным комплексом (страстью к самоубийству). Еще будучи школьником, ко
гда он заболел оспой и его связали, чтобы не расчесывал себя до крови, Алек
сей развязался, выбросился в чердачное окно, разбив стекло головой, и про
лежал довольно долго в снегу, пока его не обнаружили. Допустим, это было сд
елано в бессознательном состоянии. Но затем, когда он пошел с ножом на отч
има, то грозился матери, что убьет его и потом убьет себя. После неудавшейс
я попытки застрелиться, оказавшись в больнице, Пешков еще раз пытался по
кончить с собой (письмо Горького к Груздеву от 1933 года). Было это так. Оперир
овал его, вырезав из спины пулю, ассистент хирурга, доктора медицины, проф
ессора Казанского университета Н.И.Студентского И.П.Плюшков, и операция
прошла удачно. Однако на третий день в больницу на обход приехал сам Н.И.Ст
удентский, известный своей грубостью. Он чем-то обидел больного, и тот схв
атил большую склянку хлоралгидрата и выпил его. Алексею промыли желудок.

В 1892 году он писал И.А.Картиковскому: «Пуля в лоб или сумасшествие окончате
льное. Но, конечно, я избираю первое».
В советское время писать о психопатологии Горького было неприемлемо. Хо
тя многие места в его автобиографической трилогии наводят на мысль, что
он был, как говорят, психически неуравновешенным человеком и сильно стра
дал от этого.
Одним из последних, кто писал о психопатологии Горького, был доктор И.Б.Та
лант. В середине двадцатых годов, перед возвращением Горького в СССР, Тал
ант вступил с ним в переписку и попытался выявить психопатологическую п
одоплеку как горьковских произведений, так и его жизни. По-видимому, Горь
кий был недоволен этим любопытством. В письмах к биографу Груздеву он ук
азывал на Таланта как на «казус», намекая таким образом Груздеву, что том
у влезать в эти вопросы не стоит. v
Горький оказался в сложной ситуации. Отказать Таланту в переписке, а тем
более наложить запрет на его исследования он не мог. Горький считался ры
царем науки, в том числе и медицины. И как же отказать ученому в работе тол
ько потому, что объектом его исследований стал он сам. Однако развитие эт
ой темы в советской печати, даже только научной, решительно противоречил
о культу здоровья в СССР, поклонником чего был Горький и как художник, и ка
к идеолог. Словом, Талант проявил научное рвение не вовремя.
Груздев правильно понял Горького. Горький так настойчиво указывал ему н
а исследования Таланта, что в конце концов биограф решил успокоить его: «
Дорогой Алексей Максимович, сколь Вы ни устрашены доктором Талантом, все
же, думаю, не в такой мере, как я Ц тем, что поставили меня рядом с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117