Недаром Липа всесильного руководит
еля карательных органов, от одной фамилии которого трепетала вся страна
, называет панибратски: Генрих. Но при Сталине он тушуется. Сталин ведет се
бя в доме Горького по-хозяйски. Шуганул Генриха, припугнул Пе-пе-крю. В вос
поминаниях последнего этот момент не пропущен. «Сталин удивился, что мно
го народу: «Кто за это отвечает?» «Я отвечаю», Ц сказал П.П. «Зачем столько
народу? Вы знаете, что мы можем с вами сделать?» Ц «Знаю». Ц "Почему такое
похоронное настроение, от такого настроения здоровый может умереть!"»
А сколько, собственно, было народу? Если не брать в расчет врачей и прислуг
у, возле Горького Ц его семья. Плохая или хорошая, но это Ц его семья. Стал
ин членом этой семьи не был.
Пешкова: «Через некоторое время (после первого впрыскивания камфары. Ц
П.Б.) Ал.М. поднял голову, снова открыл глаза, причем выражение ли
ца его необычайно изменилось. Оно просветлело, стало таким, как бывало в л
учшие минуты его жизни. Он опять подолгу посмотрел на каждого и сказал: «К
ак хорошо, что всё свои, всё свои люди…»»
Это немного напоминает смерть Тургенева в Буживале близ Парижа, в окруже
нии семьи Виардо (своей семьи у Тургенева никогда не было). Тоже Ц свои. Хо
рошие, плохие, но Ц свои. Умиравший Тургенев впал в полузабытье и вдруг во
образил себя простым крестьянином. Напутствовал родственников Виардо
по-русски: «Живите мирно! Любите друг друга!» И сказал Ц последнее: "Проща
йте, мои милые, мои белесоватые!"»
Так бы вот Горькому умереть. «Прощайте, мои милые…» Да, может быть, он, как и
Егор Булычов, «не на своей улице жил». Но любил-то он многих. И его любили. Д
а, путаная была жизнь! С постоянными переездами. Но не так, как Гоголь, в кол
яске, с сундучком, а со всей семьей, с врачами. Из Сорренто Ц в Москву. Из Мо
сквы Ц в Сорренто. И еще Ц Горки. И еще Ц Крым, Тессели. Потом Сталин запер
его в СССР. «В Крыму климат не хуже». И Сорренто, чудесный городок на берег
у Неаполитанского залива, где море «смеется» под солнцем, остался вдали
навсегда.
Вспоминает писатель Илья Шкапа:
«Ц Окружили… обложили… ни взад, ни вперед! Непривычно сие!»
Это сказал Горький осенью 1935 года в кабинете дома на Малой Никитской, гото
вясь к отъезду в Крым.
Но вот он, последний час. Все-таки свои вокруг. Пешкова, мать двух его детей
. Обоих уже нет (младшая, Катя, умерла в младенчестве). Будберг. Он любил ее р
евниво. Особенно когда не жила в его доме постоянно, как в Петрограде, в кв
артире на Кронверкском проспекте, а бывала наездами. Крючков. В последне
е время он прятал от него письма и разную «лишнюю» информацию. То есть был
как раз одним из тех, кто его «окружил и обложил». И все равно свой, еще с пет
роградских времен. Липа. Тимоша. Соловей-Ракицкий. Так бы и умереть…
Зачем ему делали второй «удар» камфары? Ведь просил же не делать.
«Хозяин» едет! И свои становятся только кордебалетом.
Будберг: «В это время вошел, выходивший перед тем, П.П. Крючков и сказал: «То
лько что звонили по телефону Ц Сталин справляется, можно ли ему и Молото
ву к вам приехать?» Улыбка промелькнула на лице А.М., он ответил: «Пусть еду
т, если еще успеют».
Будберг: «Потом вошел А.Д.Сперанский со словами: «Ну вот, А.М., Сталин и Молот
ов уже выехали, а кажется, и Ворошилов с ними. Теперь уже я настаиваю на уко
ле камфары, так как без этого у вас не хватит сил для разговора с ними». Поз
вольте! Только что доктора сказали жене, что «дальнейшее вмешательство б
есполезно». Только что, посовещавшись Ц и Сперанский не мог оставаться
в стороне, Ц они согласились «не мучить больного понапрасну».
«Уже я настаиваю»…
После этого голосование, которое предложил Горький, выглядит совсем по-
другому. Не разыгрывал ли Старик трагикомедию? Не пародировал ли таким о
бразом тайные заседания ЦК с их коллективными голосованиями, выносящим
и то оправдательные, то смертные приговоры своим «товарищам»?
Старик Ц прозвище Горького среди молодых писателей. В семье его называл
и ласково-насмешливо: Дука. «Старик» Ц одна из лучших пьес Горького. В не
й хитрый и коварный старец, похожий на главного персонажа повести Достое
вского «Село Степанчиково и его обитатели» Фому Опискина, пытается обма
нуть обитателей имения. Есть образ старика и в одном из лучших рассказов
Горького двадцатых годов Ц «Отшельник», где герой проповедует всеобщу
ю любовь и жалость к людям. Вообще, образ старика, то злого, то доброго, но не
изменно знающего о людях нечто такое, чего они сами в себе не понимают, нач
иная с Луки в «На дне», сопутствовал Горькому всю жизнь. Не издевался ли Го
рький таким образом над апофеозом казенщины, в которую превращали его см
ерть? Разумеется, это лишь версия.

Дело врачей

Крючков: «Если бы не лечили, а оставили в покое, может быть, и выздоровел бы
».
Доктора виноваты?
Известно, что Сталин не любил врачей. Если Ленин не признавал врачей-«бол
ьшевиков», предпочитая швейцарских профессоров
В известном письме Горько
му из Кракова в начале ноября 1913 года Ленин пишет: «Упаси боже от врачей-то
варищей вообще, врачей-большевиков в частности! <...> Уверяю Вас, что лечитьс
я (кроме мелочных случаев) надо только у первоклассных знаменитостей. <...> З
наете, если поедете зимой, во всяком случае заезжайте к первоклассным вр
ачам в Швейцарии и Вене...».
, то Сталин вообще их не любил как факт. Bo-первых, он решительно не дов
ерял врачам, поскольку опасался быть залеченным до смерти. От простуды с
пасался народным средством: ложился под бурку и потел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117