Кирова. Зиновьева, к
ак главного организатора, осудили на 10 лет тюремного заключения. Лев Каме
нев получил 5 лет, но вскоре после суда по так называемому «Кремлевскому д
елу» ему добавили еще 10. В августе 1936-го Каменев и Зиновьев были в последний
раз осуждены за участие в так называемом «Троцкистско-зиновьевском «Об
ъединенном центре» и казнены.
были для меня настоящей казнью. До чего дошло дело, я здесь увидел це
ликом впервые. Описать мне то, что пережито за эти дни, нет сил. Да для этого
нужно и перо другой силы. В душе настоящий ад. Болит каждый нерв. Страшно д
аже пытаться это описывать. Страшно это бередит. <…>
Вы Ц великий художник. Вы Ц знаток человеческой души, Вы Ц учитель жизн
и, Вы знаете и хотите знать всё. Вдумайтесь, прошу Вас, на минуточку, что озн
ачает мне сидеть сейчас в советской тюрьме. Представьте себе это конкрет
но. <…>
Помогите, Алексей Максимович, если сочтете возможным! Помогите, и, я думаю
, Вам не придется раскаиваться, если поможете.
Живите счастливо, Алексей Максимович, живите побольше Ц на радость всем
у тому, что есть хорошего на земле. Того же от всего сердца я желаю Иосифу В
иссарионовичу Сталину и его соратникам.
Если позволите, жму Вашу руку.
Г. Зиновьев
Я кончаю это письмо 28 января 1935 г. в ДПЗ, и сегодня же меня, как мне сказано, уво
зят… Куда Ц еще не знаю. Самое страшное: книг, которые мне переданы родным
и, я не получил. Мне их не дают пока. Я полон по этому поводу ужасной тревоги
. Помогите! Помогите!»
Ни письмо Зиновьева, ни письмо Каменева с такой же просьбой о помощи, посл
анные из тюрьмы, не были переданы Горькому. Это были гласы вопиющих в пуст
ыне, «увы, не безлюдной», как любил говорить Горький.
Обратим внимание, что Зиновьев отделяет Горького от непосредственного
окружения Сталина. В глазах Зиновьева Горький Ц последняя сила, не толь
ко не подчиненная «Хозяину», но способная сама повлиять на него. Оставим
историкам революции и большевизма разбираться в стилистических, психо
логических и, разумеется, политических тонкостях письма Зиновьева. Поня
тно, что оно написано эзоповым языком, с недвусмысленными намеками, по ка
ким направлениям вести защиту Зиновьева перед Сталиным, если эта защита
состоится. Ясно, что Зиновьев льстил Сталину в расчете на то, что Горький (
например, во время дружеского застолья) передаст «Хозяину» лесть и по до
броте душевной замолвит за него словечко.
Но сравним это письмо с посланием бежавшего после революции из Петрогра
да в Сергиев Посад писателя-философа В.В.Розанова. Розанов погибал с семь
ей от голода и холода и в конце 1917-го обратился за помощью к Горькому. «Макс
имушка, спаси меня от последнего отчаяния. Квартира не топлена, и дров нет
у; дочки смотрят на последний кусочек сахару около холодного самовара; ж
ена лежит полупарализованная и смотрит тускло на меня. Испуганные детск
ие глаза… и я, глупый… Максимушка, родной, как быть? <…> Максимушка, я хватаюс
ь за твои руки. Ты знаешь, что значит хвататься за руки? Я не понимаю ни как ж
ить, ни как быть. Гибну, гибну, гибну…»
Жертвы и палачи революции на краю могилы Ц как они похожи друг на друга! К
ак новорожденные дети, которых только родные матери способны различить.
И как это всё разительно противоречило горьковской мечте о гордом Челов
еке! Вот они, «человеки», умоляют его, «Максимушку», который еще чем-то мож
ет помочь. А чем «Максимушка» может им помочь? Он сам бессилен.
Впрочем, в 1918 году он помог Розанову. Передал через М.О.Гершензона 4000 рублей,
позволившие семье философа выжить лютой подмосковной зимой 1917Ц 1918 годов.

Но спасло ли бы Зиновьева заступничество Горького, если бы таковое состо
ялось? Нет, не спасло. Обречен был не только Зиновьев. Обречен был сам Горь
кий. Слишком запутался. И даже если б не грипп, не пекло, не майский ветер… И
не смерть сына Максима…

«Погубили, плохо»

«Председательствующий. Подсудимый Крючков, поскольку вы под
твердили уже свои показания, данные на предварительном следствии, расск
ажите вкратце о ваших преступлениях».
Крючкова обвиняли в том, что он вместе с Левиным по заданию Ягоды «вредит
ельскими методами лечения» «умертвил» сына Горького Максима. Но зачем? Е
сли верить показаниям других подсудимых, политический расчет был у «зак
азчиков» Ц Бухарина, Рыкова, Зиновьева и остальных «оппозиционеров», ко
торые таким вот иезуитским способом стремились ускорить смерть самого
Горького и тем самым выполнить задание их «главаря» Троцкого. У Крючкова
, если опять-таки верить его признаниям (а верить им практически нельзя), б
ыли «экономические» задачи. Убивая Максима, он якобы надеялся стать собс
твенником всего огромного творческого наследия писателя. Но каким обра
зом? Для этого Крючкову следовало устранить еще и Е.П.Пешкову, невестку Ти
мошу и внучек Марфу и Дарью. Этого вполне естественного вопроса А.Я.Вышин
ский, который допрашивал Крючкова, подсудимому не задал.
« Крючков. Он (Ягода. Ц П.Б.) тогда говорил мне так: дел
о тут не в Максиме Пешкове, Ц необходимо уменьшить активность Горького,
которая мешает «большим людям» Ц Рыкову, Бухарину, Каменеву, Зиновьеву.
Разговор происходил в кабинете Ягоды. Он мне говорил также о контрреволю
ционном перевороте. Насколько я помню его слова, он говорил о том, что в СС
СР скоро будет новая власть, которая вполне будет отвечать моим политиче
ским настроениям. Активность Горького стоит на пути государственного п
ереворота, эту активность нужно уменьшить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117