Подходит профессор и, не предлагая пон
ести твой чемодан, Ц что он, вероятно, мог бы сделать артистически, спраш
ивает, заглядывая своим левым глазом в свою же правую ноздрю:
Ц Полагаете ли вы, сэр, что душа бессмертна?
И если ты не умрешь со смеха, спрашивает еще:
Ц Разумна ли она, сэр?
Иногда кожа на спине лопается от смеха.
Интересна здесь проституция и религия. Религия Ц предмет комфорта. К по
пу приходит один из верующих и говорит:
Ц Я слушал вас три года, сэр, и вы меня вполне удовлетворяли. Я люблю, чтобы
мне говорили в церкви о небе, ангелах, будущей жизни на небесах, о мирном и
кротком. Но, сэр, последнее время в ваших речах звучит недовольство жизнь
ю. Это не годится для меня. В церкви я хочу найти отдых… Я Ц бизнесмен Ц че
ловек дела, мне необходим отдых. И поэтому вы сделаете очень хорошо, сэр, е
сли перестанете говорить о… трудном в жизни…или уйдете из церкви…
Поп делает так или эдак, и все идет своим порядком».
Судя по этим письмам, а также по очерку «Город Желтого Дьявола», посвящен
ному Нью-Йорку, Горький был не слишком доволен американской поездкой.
1 апреля 1906 года его и М.Ф.Андрееву буквально выставили на улицу из отеля «Б
ельклер» и не приняли ни в какой другой. Сперва Горький со своей гражданс
кой женой был вынужден поселиться в клубе молодых писателей на 5-й авеню,
а затем их любезно приютили в своем доме Престони и Джон Мартины.
По этому поводу Горький написал возмущенное письмо в «Times»: «Моя жена Ц эт
о моя жена, жена М.Горького. И она, как и я Ц мы оба считаем ниже своего дост
оинства вступать в какие-то объяснения по этому поводу. Каждый, разумеет
ся, имеет право говорить и думать о нас все, что ему угодно, а за нами остает
ся наше человеческое право Ц игнорировать сплетни. Лучшие люди всех стр
ан будут с нами».
Совсем иной прием ждал Горького в Италии. Там его знали задолго до приезд
а. Его произведениями увлекалась молодежь, его творчество изучали в Римс
ком университете. И потому, когда пароход «Принцесса Ирэн» с Горьким и М.Ф.
Андреевой на борту 13 октября подошел к причалу неаполитанского порта, на
борт его ринулись журналисты. Корреспондент местной газеты Томмазо Вен
тура по-русски произнес приветствие от имени неаполитанцев великому пи
сателю Максиму Горькому.
На следующий день все итальянские газеты сообщали о прибытии Горького в
Италию. Газета «Avanti» писала:
«Мы также хотим публично, от всего сердца приветствовать нашего Горьког
о. Он Ц символ революции, он является ее интеллектуальным началом, он пре
дставляет собой все величие верности идее, и к нему в этот час устремляют
ся братские души пролетарской и социалистической Италии.
Да здравствует Максим Горький!
Да здравствует русская революция!»
На узких неаполитанских улочках его везде поджидали восторженные толп
ы, которые скандировали: «Да здравствует Максим Горький! Да здравствует
русская революция!» И Горький едва не пострадал от всеобщего обожания: в
дело пришлось вмешаться карабинерам.
Неаполитанский театр «Политеама» пригласил Горького и Андрееву на спе
ктакль «Маскотт». Гости опоздали, и когда они вошли в ложу, увертюра уже на
чалась. Представление немедленно остановили, зажгли свет, музыка прерва
лась, артисты вышли из-за кулис, публика вскочила с мест с криками: «Да здр
авствует Горький!», «Да здравствует революция!», «Долой царя!». Оркестр вм
есто увертюры заиграл «Марсельезу». После спектакля народ уже ждал Горь
кого у подъезда, он едва добрался до своего экипажа, который потом долго д
вигался сквозь толпу к отелю. Пожалуй, подобного Горький не знал даже в Ро
ссии.
Вопрос о месте его пребывания в Европе был решен. Горькому полюбился ост
ров Капри, где было относительно тихо, в сравнении с Неаполем, и можно было
спокойно работать, принимать гостей. Для старейшин и жителей острова эт
о была огромная честь. На Капри Горький провел семь лет и написал здесь мн
огие из своих лучших произведений: «Исповедь», «Детство», «Городок Окуро
в», «Хозяин», «По Руси» и другое.
Но в чаду апофеоза встречи великого писателя мало кто обратил внимание н
а два очевидных противоречия. Во-первых, странно, что политический изгна
нник поселяется сперва в роскошном отеле «Везувий», а затем снимает вилл
у на самом дорогом итальянском курорте. Вспомним рассказ Бунина «Господ
ин из Сан-Франциско». Именно на острове Капри останавливались богатые а
мериканские туристы. Во-вторых, непонятно, почему левые итальянские жур
налисты с настойчивостью желали русской революции и свержения русског
о царя, будто в самой Италии, в том же Неаполе, не было проблем с нищетой. Нел
ьзя сказать, что Горький закрыл на это глаза. В его «Сказках об Италии» ска
зано и об этом.
Но Россия посадила его в Петропавловку и выдворила из страны. Европа его
приняла, а Италия почти обожествила. В России было неловко жить богато ав
тору «Челкаша» и «На дне». Русская этика не принимает расхождения между
словом и поведением, а слово и образ жизни у Горького в какой-то момент ст
али расходиться. С точки зрения европейской этики в этом не было противо
речия.
Уже в письме к Андрееву, написанном Горьким в марте 1906 года, когда он впервы
е оказался за границей, в Берлине; чувствуется, что он очарован европейск
ой жизнью Ц внешне чистой, культурной. Для него, видевшего в жизни немало
грязного, смрадного, это был немаловажный аргумент в пользу Запада.
«Когда ворочусь из Америки, Ц пишет он, Ц сделаю турне по всей Европе Ц
то-то приятно будет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117