В одно из моих посещений, когда мы были одни, Леонид Николаевич сказал:
Ц Знаете, я очень часто вижу Шуру во сне. Вижу так реально, так ясно, что, ко
гда просыпаюсь, ощущаю ее присутствие; боюсь пошевелиться. Мне кажется, ч
то она только что вышла и вот-вот вернется. Да и вообще я ее часто вижу. Это
не бред. Вот и сейчас, перед вашим приходом, я видел в окно, как она в чем-то б
елом медленно прошла между деревьями… точно растаяла…
Мы долго сидели молча».
«Когда я уехала с Капри, Ц продолжала Екатерина Павловна, Ц он собиралс
я мне писать, но получила я только одно письмо:
«14 февраля 1907
Милая Екатерина Павловна!
Не пишу, потому что в ужасно мерзком состоянии. И душа и тело развалились.

Бессонница, мигрень и пр. Кроме того, пишу рассказ («Иуда Искариот». Ц
П.Б.) и десятки, сотни деловых писем.
И писать мне вам Ц скучно. Хочется поговорить, а не писать. Вероятно, прие
ду Ц к вам. Вы верите, что я вас люблю? Даже Ц когда молчу и ничего не пишу. И
Максимку (сын Горького Ц Максим Пешков. Ц П.Б). Алексей Ц крес
тный отец у моего несчастного Данилки, а я Ц разве я не чувствую себя крес
тным отцом Максимки? Вы не смеетесь? Вы не сердитесь?
И вы мне всего не сказали, и я вам всего не сказал. Но это Ц впереди. Крепко,
так, чтобы почувствовалось, жму вашу милую руку. И Софье Федоровне хороши
й поклон. Мне до сих пор жалко, что не отдал ей калош!»
С.Ф.Витютнева, наша приятел
ьница, приехавшая со мной в Италию. Как-то Леонид Николаевич пошел меня пр
оводить, и мы попали под сильный дождь. Софья Федоровна заставила его сня
ть мокрые каприйские полотняные сандалии и дала ему надеть свои калоши.
Ц Прим. Е.М.Пешковой.
»
В гостях у Горького на его вилле «Спинола» в период с 1906 по 1913 год побывали д
есятки гостей Ц Ленин, переводчик «Капитала» Маркса Генрих Лопатин, Ива
н Бунин, Федор Шаляпин, издатель А.Н.Тихонов, приемный сын Горького Зинови
й Пешков, будущий боевой генерал, герой французского Сопротивления. Быва
ли здесь и сын Максим с матерью, Е.П.Пешковой И все они получали заряд силы,
бодрости, радости. Чудотворные лучи каприйского солнца и морской воздух
как бы умножались энергетической натурой Горького, который поистине «р
асцвел» на Капри.
И только с Андреевым, его лучшим другом, отношения не заладились. Судя по п
исьму Е.П.Пешковой, даже с первой женой Горького Андреев чувствовал себя
свободнее. Отчасти это объяснено в письме Андреева к Чирикову. Вокруг Го
рького находилось слишком много людей, как это всегда бывает вокруг чело
века, когда он находится «в силе и славе». Андреев после смерти «дамы Шуры
» нуждался в особом отношении к себе. По-видимому, он этого не получил.

Вражда

Горький вспоминал:
«Уехал он с Капри неожиданно; еще за день перед отъездом говорил о том, что
скоро сядет за стол и месяца три будет писать, но в тот же день вечером ска
зал мне:
Ц А знаешь, я решил уехать отсюда. Надо все-таки жить в России, а то здесь о
долевает какое-то оперное легкомыслие. Водевили писать хочется, водевил
и с пением. В сущности здесь не настоящая жизнь, а Ц опера, здесь гораздо б
ольше поют, чем думают. Ромео, Отелло и прочих в этом роде изобрел Шекспир,
Ц итальянцы неспособны к трагедии. Здесь не мог бы родиться ни Байрон, ни
Поэ.
Ц А Леопарди?
Ц Ну, Леопарди… кто знает его? Это из тех, о ком говорят, но кого не читают.

Уезжая, он говорил мне:
Ц Это, Алексеюшка, тоже Арзамас, Ц веселенький Арзамас, не более того.
Ц А помнишь, как ты восхищался?
Ц До брака мы все восхищаемся. Ты скоро уедешь отсюда? Уезжай, пора. Ты ста
новишься похожим на монаха…»
И все же недолгий период пребывания на Капри благотворно отразился на тв
орчестве Андреева. Здесь он написал «Иуду Искариота», затеял одну из сам
ых знаменитых пьес Ц «Черные маски», создал план большого романа «Сашка
Жегулев», сделал две или три главы повести «Мои записки» и, наконец, напис
ал самую скандальную после «Бездны» вещь Ц рассказ «Тьма». Именно «Тьма
» явилась причиной решительной ссоры Горького с Андреевым.
Впрочем, были и еще причины. На Капри Андреев стал уговаривать Горького и
Пятницкого реорганизовать «Знание», привлечь туда новых талантливых п
исателей из лагеря символистов, в частности Александра Блока и Федора Со
логуба. Нельзя отказать Андрееву в удивительной точности в выборе этих и
мен. Блок Ц первый поэт среди символистов, к тому же явно тяготеющий к «на
родной» теме. Сологуб Ц один из самых талантливых символистских прозаи
ков, автор романа «Мелкий бес». Пятницкий отказался от соредакторства с
Андреевым, и Андрееву было предложено самому взяться за редактуру сборн
иков.
После возвращения в Россию Андреев с жадностью взялся за дело. В письмах
к знакомым писателям он отговаривал их от участия в только что созданном
издательстве «Шиповник». В письме к Чирикову он писал: «И согласился я с т
ем, чтобы ведение сборников сделать нашим общим делом, твоим, зайцевским,
серафимовическим и т.д. Сообща, я убежден, мы двинем к достоинствам первых
сборников, но перещеголяем их. Все малоценное выбросим к черту, подберем
новых ценных сотрудников, реформируем и внешность Ц одним словом, созда
дим то, что называется «своим журналом». Будут у нас и собрания и всё. И уже
в денежном отношении ты получишь больше, чем в «Шиповнике» или где бы то н
и было. Таких гонораров, как у «Знания», ни одно издательство долго не выде
ржит».
В письме к Серафимовичу повторял: «…Хочу я к работе привлечь всю компани
ю: тебя, Чирикова, Зайчика (Б.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117