А ты живи здесь (то есть за границей. Ц П.Б.).
Ибо в России даже мне стало тошно, на что выносливая лошадка».
И вот они встречаются на Капри. Горький находится в апофеозе своей италь
янской славы, весь переполнен восторгом от Италии, ее моря, ее солнца, весь
насыщен творческими планами. Бодрый, веселый, щедрый Артистичный. Спосо
бный обворожить любого гостя. Даже Бунин, несколько раз побывавший у Гор
ького на Капри вместе с Верой Николаевной Муромцевой, вспоминал, что это
было лучшее время, проведенное им с Горьким, когда он был ему «особенно пр
иятен». Вера же Николаевна была просто без ума от горьковских рассказов,
его остроумия и какого-то аристократического артистизма. Кажется, именн
о она впервые заметила, что у Горького длинные тонкие пальцы музыканта.
А Андреев в это время страдает после страшной потери «дамы Шуры». И не пол
учается у него отдохнуть душой в обществе Горького.
Андреев пишет Евгению Чирикову с Капри: «Скучновато без людей. Горький о
чень милый, и любит меня, и я очень люблю, Ц но от жизни, простой жизни, с ее б
олями, он так же далек, как картинная галерея какая-нибудь. Во всяком случ
ае, с ним мне приятно Ц хоть часть души находит удовлетворение. Занятный
человек и Пятницкий, но сблизиться с ним невозможно. Остальное же, что вок
руг Горького, только раздражает. <…> И неуютно у них. Придешь иной раз вечер
ом Ц и вдруг назад на пустую виллу потянет».
Вспоминает Горький:
«Андреев приехал на Капри, похоронив «даму Шуру» в Берлине, Ц она умерла
от послеродовой горячки. Смерть умного и доброго друга очень тяжело отра
зилась на психике Леонида. Все его мысли и речи сосредоточенно вращались
вокруг воспоминаний о бессмысленной гибели «дамы Шуры».
Ц Понимаешь, Ц говорил он, странно расширяя зрачки, Ц лежит она еще жив
ая, а дышит уже трупным запахом. Это очень иронический запах.
Одетый в какую-то черную бархатную куртку, он даже и внешне казался измят
ым, раздавленным. Его мысли и речи были жутко сосредоточены на вопросе см
ерти. Случилось так, что он поселился на вилле Карачиолло, принадлежавше
й вдове художника, потомка маркиза Карачиолло, сторонника французской п
артии, казненного Фердинандом Бомбой. В темных комнатах этой виллы было
сыро и мрачно, на стенах висели незаконченные грязноватые картины, напом
иная о пятнах плесени. В одной из комнат был большой закопченный камин, а п
еред окнами ее, затеняя их, густо разросся кустарник; в стекла со стен дома
заглядывал плющ. В этой комнате Леонид устроил столовую.
Как-то под вечер, придя к нему, я застал его в кресле пред камином. Одетый в
черное, весь в багровых отсветах тлеющего угля, он держал на коленях сына
своего, Вадима, и вполголоса, всхлипывая, говорил ему что-то. Я вошел тихо; м
не показалось, что ребенок засыпает, я сел в кресло у двери и слышу: Леонид
рассказывает ребенку о том, как смерть ходит по земле и душит маленьких д
етей.
Ц Я боюсь, Ц сказал Вадим.
Ц Не хочешь слушать?
Ц Я боюсь, Ц повторил мальчик.
Ц Ну, иди спать…
Но ребенок прижался к ногам отца и заплакал. Долго не удавалось нам успок
оить его. Леонид был настроен истерически, его слова раздражали мальчика
, он топал ногами и кричал:
Ц Не хочу спать! Не хочу умирать!
Когда бабушка увела его, я заметил, что едва ли следует пугать ребенка так
ими сказками, какова сказка о смерти, непобедимом великане.
Ц А если я не могу говорить о другом? Ц резко сказал он. Ц Теперь я поним
аю, насколько равнодушна «прекрасная природа», и мне одного хочется Ц в
ырвать мой портрет из этой пошло-красивенькой рамки.
Говорить с ним было трудно, почти невозможно, он нервничал, сердился и, каз
алось, нарочито растравлял свою боль».
Вспоминает Е.П.Пешкова:
«Вскоре после смерти жены Леонид Николаевич решил уехать на Капри, зная,
что там живет Горький. Когда они встретились, он просил Алексея Максимов
ича быть крестным отцом несчастного ребенка, на что Алексей Максимович д
ал письменное согласие
Как политический эмигрант, Горький не мог лично присутство
вать на крещении Даниила в Москве. Сохранилась записка Горького, которая
была адресована в духовную консисторию и передана в церковь Преображен
ия на Песках в Москве, где крестили Даниила: «11 марта 1907 года. Сим заявляю о ж
елании своем быть крестным отцом сына Леонида Николаевича Андреева Ц Д
аниила. Алексей Максимович Пешков». В метрической записи в графе «воспри
емники» указано: «Города Нижнего Новгорода цеховой малярного цеха Алек
сей Максимович Пешков».
.
На другой же день я отправилась к Леониду Николаевичу. Он жил в большой мр
ачной вилле, густо заросшей деревьями, которые подступали к окнам. Жил он
с матерью, Анастасией Николаевной, и маленьким сыном Вадимом.
Леонид Николаевич мне обрадовался, повел в столовую, усадил за стол, на ко
тором стоял горячий самовар, привезенный Анастасией Николаевной из Мос
квы, Ц налил мне и себе чаю и тут же стал подробно рассказывать о болезни
Александры Михайловны. Говорил, что ее лечили неправильно, обвинял берли
нских врачей.
Рассказывал Леонид Николаевич медленно, с остановками, глядя куда-то вд
аль, точно оживляя для себя то, о чем рассказывал. Стакан за стаканом пил о
н очень крепкий чай, потом опять ходил по комнате, порою подходил к буфету
, доставал фиаско
Бутыль для вина.
местного вина, наливал в бокал и залпом выпивал. И снова молча ходил
по комнате.
Я старалась перевести разговор на другое. Рассказывала о жизни в Москве.
Он слушал рассеянно, видимо, думая о другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117