И Ц
дальше: «Врачи, считая дальнейшее присутствие свое бесполезным, один за
другим тихонько вышли».
Пешкова: «A.M. Ц в кресле с закрытыми глазами, с поникшей головой, опираясь
то на одну, то на другую руку, прижатую к виску и опираясь локтем на ручку к
ресла. Пульс еле заметный, неровный, дыханье слабело, лицо и уши и конечнос
ти рук посинели. Через некоторое время, как вошли мы, началась икота, беспо
койные движенья руками, которыми он точно что-то отодвигал или снимал чт
о-то…»
«Мы» Ц самые близкие Горькому члены семьи: Екатерина Пешкова, Мария Буд
берг, Надежда Пешкова (невестка Горького по прозвищу Тимоша), Липа Чертко
ва, Петр Крючков (прозвище Ц Пе-пе-крю) и Иван Ракицкий (прозвище Ц Солове
й, художник, живший в доме Горького со времен революции). Для всех собравши
хся несомненно, что глава семьи умирает. Будберг: «Руки и уши его почернел
и. Умирал. И умирая, слабо двигал рукой, как прощаются при расставании». Ко
гда Екатерина Павловна подошла к умиравшему, села возле его ног и спроси
ла: «Не нужно ли тебе чего-нибудь?» Ц на нее посмотрели с неодобрением. «В
сем казалось, что это молчание нельзя нарушать» (из воспоминаний самой П
ешковой).
Две главные женщины в жизни Горького (третья Ц его бывшая гражданская ж
ена Мария Федоровна Андреева Ц отсутствует), Пешкова и Будберг, в нагово
ренных воспоминаниях как бы не могут «поделить» покойного. Будберг утве
рждает, что Горький простился в первую очередь с ней. «Он обнял М.И.
Говорит о себе в тр
етьем лице, потому что это запись устных воспоминаний, сделанная А.Н.Тихо
новым.
и сказал: «Я всю жизнь думал о том, как бы мне изукрасить этот момент.
Удалось ли мне это? „Удалось“, Ц ответила М.И. „Ну и хорошо!“ А Пешкова гово
рит, что это ее вопрос: „Не нужно ли тебе чего-нибудь?“ Ц который не понрав
ился всем Ц вернул умиравшего к жизни. „После продолжительной паузы A.M. о
ткрыл глаза, выражение которых было отсутствующим и далеким, медленно об
вел всех взглядом, останавливая его подолгу на каждом из нас, и с трудом, г
лухо, но раздельно, каким-то странно чужим голосом произнес: „Я был так да
леко, оттуда так трудно возвращаться““.
Но вопрос ли «вернул» его? Или укол камфары, который сделала Липа, вспомни
в, что подобным образом когда-то спасла Горького в Сорренто? «Я пошла к Ле
вину (врач Горького, потом казненный. Ц П.Б.) и сказала: «Разреш
ите мне впрыснуть камфару двадцать кубиков, раз все равно положение безн
адежное». Без их разрешения я боялась. Левин посовещался с врачами, сказа
л: «Делайте что хотите». Я впрыснула ему камфару. Он открыл глаза и улыбнул
ся: «Чего это вы тут собрались? Хоронить меня собрались, что ли?»»
Черткова тоже не может «поделить» Горького с другими. Понятно, что ее пол
ожение в семье несравнимо с правами законной жены и законной подруги. Не
она, а Пешкова Ц жена. Не ей, а Будберг посвящен «Клим Самгин». Тем не менее
Липа пытается оговорить себе место. Оказывается, последней женщиной, с к
оторой A.M. простился «по-мужски», была она. «16-го мне сказали доктора, что на
чался отек легких. Я приложила ухо к его груди Ц послушать Ц правда ли? В
друг как он меня обнимет крепко-крепко, как здоровый, и поцеловал. Так мы с
ним и простились. Больше в сознание не приходил».
Многое настораживает в воспоминаниях Чертковой, не все, наверное, было т
ак. Но в то, что Горького вернуло к жизни именно впрыскивание камфары, пове
рить придется. Крючков вспоминал, что и доктора сперва думали сделать то
же. Но врач Кончаловский сказал: «В таких случаях мы больных не мучаем пон
апрасну». Он понимал, что ударная доза камфары в принципе способна оживи
ть Горького. Но только на короткое время. Зачем напрасно его мучить?
Медсестра решила иначе.
Улыбался ли он при этом и бодро шутил, как утверждает Липа, или говорил заг
робным голосом воскрешенного Елиазара, но только Горький… ожил.
Его вернули с того света. Ему «подарили» еще девять дней бытия.
Потом Екатерина Пешкова назовет это «чудом возврата к жизни»…

Трагический кордебалет

Да простит автора читатель за чрезмерные медицинские подробности, но по
сле первого укола ожившему Горькому делают второе впрыскивание. Он не ср
азу на это соглашается.
Пешкова: «Когда Липа об этом сказала, А.М. отрицательно покачал головой и п
роизнес очень твердо: «"Не надо, надо кончать"». Крючков вспоминает, что «в
прыскивания были болезненны» и что хотя Горький «не жаловался», но иногд
а просил его «отпустить», «показывал на потолок и двери, как бы желая вырв
аться из комнаты». Будберг: «Он колебался, затем сказал: "Вот здесь нас чет
веро умных, Ц поправился, Ц неглупых людей (М.И.
Будберг. Ц П.Б.

, Липа, Левин, Крючков). Давайте проголосуем: надо или не надо?"» Крючко
в и Пешкова тоже вспоминают об этом странном голосовании.
Конечно голосуют «за»!
И вдруг мизансцена меняется. Появляются новые актеры. Они ждали в гостин
ой. К воскресшему Горькому входят Сталин, Молотов и Ворошилов. Членам Пол
итбюро уже сообщили, что Горький умирает. Они спешат проститься. М.И.Будбе
рг: «Члены Политбюро, которым сообщили, что Г. умирает, войдя в комнату и ож
идая найти умирающего, были удивлены его бодрым видом».
Где-то за сценой Ц Генрих Ягода. Ягода прибыл раньше Сталина. Вождю это н
е понравилось. Олимпиада: «В столовой Сталин увидел Генриха. «А этот заче
м здесь болтается? Чтобы его здесь не было. Ты мне за все отвечаешь головой
», Ц сказал он Крючкову. Генриха он не любил».
Ягода был почти свой в доме писателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117