Тысячи королевских птиц носились в небе над процессией и орали оглушите
льно, точно тоже считались меж собой привилегиями. Гигантские, почти чер
ные заснеженные ели подступали с того берега к самой кромке, как вражья а
рмия. Рэндалл очень долго не мог оторвать от них взгляд.
Здесь их опять перестроили, разделив на тех, кому дозволялось ступить на
лед, и прочих, выстроившихся на берегу, кому предстояло наблюдать церемо
нию издали, что было, по мнению Рэндалла, которого, понятно, никто не спраш
ивал, вполне целесообразно. Сам он относился к первой категории, лошади, в
оенные и большинство дворян Ч Ч ко второй.
Более масштабную катастрофу, чем ежели бы лед треснул под их ногами, труд
но себе представить.
Вот разве что кто-то расторопный догадался ночью полить сцену кипяточко
м, потом для убедительности замаскировав ее легким слоем пушистого снег
а! Стоя рядом с матерью и спешившимся Брогау на узорчатом ковре, он изо все
х сил напрягал слух, чтобы первым услышать треск льда, раньше, чем, казалос
ь бы, прочная опора уйдет из-под ног, и даже слегка огорчился, когда ничего
подобного не случилось: похоже, в этот день не суждено было произойти нич
ему интересненькому.
Посреди заснеженной глади зияла черная полынья безукоризненно правиль
ной прямоугольной формы, подернутая прозрачным ледяным крошевом. Все вд
руг странно притихли, и только вороны, королевские птицы, носились в выши
не и орали, как будто одни были здесь хозяевами.
Ливрейные слуги опустили носилки на лед, распеленали многочисленные по
кровы и отступили, позволяя присутствующим в последний раз лицезреть ко
роля, облаченного в тяжелую, мало не до колен кольчугу и сомкнувшего руки
на рукояти двуручного меча почти в полный собственный рост. Полынья гото
ва была его поглотить.
Разумом понимая, что такое погребение ничуть не хуже прочих, скажем, огне
нного или замурования в склепе, Рэндалл все же поежился от внезапного оз
ноба. Ожили в памяти разные жуткие сказки вроде той, что короли династии Б
аккара, один за другим уходящие в эти черные врата, лежат там, один подле д
ругого, закованные в саркофаги из год от году нарастающего донного льда.
Что династия прервется, когда река не примет короля, когда следующий пок
ойник не влезет в прорубь, переполненную призраками, замурованными в про
зрачные глыбы.
Здесь никто никогда не нырял. Говорили, что донный лед тает и летом, что со
лнечное тепло не проникает сквозь толщу бегущей воды и драгоценности, с
которыми погружали королей, оставались нетронутыми, вмурованные в ледя
ные глыбы.
«Меня не хотят, потому что я Ч твой сын». Потом, когда под полное безмолви
е тело короля скрылось в глубинах холодной черной воды и был дан отбой, ры
цари и дамы полезли по берегу вверх, где под самыми городскими воротами и
х предусмотрительно ожидали экипажи. Погребальный траур кончился, из ко
ролевских погребов простонародью выкатили бочки вина попроще, и с насту
плением вечера, что ввиду зимы случилось скоро, тут и там слышались пожел
ания королям Баккара отправляться на тот свет как можно чаще, если уж это
такой безотказный способ слупить с них дармовую выпивку.

5. Маленькие детки Ч маленьк
ие бедки

Уж коли таковы маленькие бедки, так Ува не хотела бы увидать, каковы будут
большие. С той проклятущей, полной ужаса ночи все пошло наперекосяк. Впро
чем, взяла бы она грех на душу, когда бы принялась виноватить малютку. Окре
щенная должным порядком Ара, как ей положено, лежала в плетеной корзине, п
риспособленной под колыбель, пинала пеленки, сосала рожок, срыгивала мол
очко, заталкивала в ротик кулачок или розовую пятку, пускала пузыри, иног
да гулила, исправно пачкала пеленки и на деле позволяла Уве убеждаться в
правильности или ошибочности советов, которые она давала молодым мамаш
ам. И была, кажется, единственным свидетельством того, что покойница в ало
м платье не привиделась повитухе в кошмарном сне. Со временем та даже ста
ла думать, будто бы он и не был столь уж кошмарным.
Кошмар начался, когда оказалось, что в суете да заполохе сунула она Иде не
ту бутылочку. А другую, с действием, можно сказать, противоположным! Не зап
ирающим, а отворяющим, каковое и не преминуло в самое ближайшее время ска
заться, и никто, кроме самой Иды, не был удивлен.
Нельзя сказать, будто склянки не были подписаны, вот только Уву никто ник
огда не заботился грамоте обучать. И пошла Ида по всем углам сотрясать не
беса, призывая их гнев на бывшую задушевную подругу, змею подколодную, уп
ырицу, горем чужим живущую, к счастью чужому завидущую, черной ворожбой п
ромышляющую. Благо на углах у нее завсегда находилось с кем побеседовать
.
Нет, у нее, конечно, хватило ума не обвинить Уву в неудачной попытке извест
и дитя, не рожденную еще божью живую душу, какую, как известно, только сам Г
осподь и может прибрать при полном заступничестве Святой Полы, а иное ес
ть страшный грех, сравнимый разве что с детоубийством. Тогда бы Ида сама п
ервая отведала на площади плетей, а то и горький хлеб изгнания. А вот слушо
к, будто заморила она несчастную роженицу заради дорогой собольей шубы,
чтоб не отдавать, укоренился, и не успела Ува перекреститься, как заявили
сь к ней на порог пристава и конфисковали окаянную шубу как «вещный пред
мет, можный быть целью богопротивного действа». Ува только воздух ртом х
ватила, а ей уж было ведено в субботу явиться к церкви на дознание, и пригр
озили еще напоследок, что коль не явится Ч за волосы будет привлечена и н
а себя пусть пеняет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116