По всему видать, Ува влипла крепко. Без пожертвований не обойти
сь. А когда речь шла о мирском благе, пастор одними лишь сухими корками не
довольствовался. Вытрясут последнее, ироды, честным трудом накопленное,
и хорошо, коли вовсе не запретят христианских детей на свет принимать. Ем
у-то ведь, безбрачному старцу, нет что бабе в этот час помогать надобно. Ем
у важней, что неведомая тьма к ней прилипла. А там… не хватало еще, чтобы по
шла о ней черная молва пособницы чуждых сил. Станется, дождется она отвод
ящего знака в свой след, злого трусливого шепотка, а то и камня в спину от д
еток, цветов жизни.
Нет без ремесла одинокой женщине не прожить. А стало быть надобно сделат
ь так, как будто и не было ничего. Не скреблась слабеющая рука в дверь ее до
мика на отшибе, не принимала она сегодня в мир новую душу. Метель за окном,
лес рядом. Никто носа не высунет, и следы к утру скроет. Обрядить мертвую к
ак она была, взвалить на сани, отвезти на полмили в лес. Не дошла, мол. Жаль, п
уповину дитю обрезала. Видно, что роды принимали. Да, впрочем, если рядом с
матерью положить, так волки к утру так похоронят, что никто и не догадаетс
я, что тут кто-то третий участвовал. Да и был ли младенец… Вон она какая мах
онькая и молчит, умница.
Ува взяла подушку. Задушить было проще, чем оставить голенькую на морозе.
Как-то… ну не по-христиански, что ли, не говоря уж о том, что вдруг все-таки з
акричит, выдаст.
Барабанный стук в дверь заставил ее выронить подушку и потерять все нити
разом. Пока она металась по горнице, пытаясь сообразить, что ховать, что о
ставить, громкий женский голос за дверью клял ее на чем свет стоит. С переп
угу она даже не узнала подругу. Потом махнула рукой и впустила, решив сказ
ать как есть, но умолчать о главном. Нелегкая принесла самый длинный язык
в округе.
Не такие уж они на самом деле и подруги были. В самом Деле, какая она ей, добр
опорядочной повитухе, подруга, эта беспутная Ида из придорожного кабака
! Разве что денежки у нее водятся и услуги ей иногда нужны такие, о каких на
исповеди и то иной раз постыдишься признаться. Так и якшались, к обоюдной
выгоде.
Ч Ох! Ч весело сказала та, отряхивая снег у порога. Ч Вот это метель Ч с
ноженек валит, глазыньки залепляет. Право слово, аки любовь.
Размотала шаль, сбросила сабо, шагнула цепкими босыми ногами на веревочн
ые половики.
Ч Ой, что это у тебя происходит? Никак покойница!
Ч Вот, Ч сказала Ува, в глубине души удивляясь собственному мрачному сп
окойствию. Ч Добрела до порога, выродила дитя и померла тут же. Ничего пр
о нее не знаю. Ребенка… не возьмешь?
Ида истово замотала головой:
Ч Я, думаешь, зачем пришла? От такой же нечисти избавляться. Дай травки ка
кой-нибудь, в долгу не останусь, ты знаешь. Нет, вряд ли кто-нибудь девку во
зьмет. Кормить ее пятнадцать лет, потом приданое… Так что, считай, подруга
, счастье это привалило именно тебе.
Ида издали бросила брезгливый взгляд на сучащую ножками малютку.
Ч Когда они начинают свою жизнь, считай, мы свою заканчиваем. Так-то. Ну да
ты ведь другого мнения? Новая жизнь, опора в старости, смысл жизни, знаем, н
аслышаны. А вот только я думаю, наши с тобой матери были бы счастливее, кол
и кто-то берег бы их так, как ты меня бережешь. Крепкая малышка, здоровая. По
хоже, выживет.
Прекращая поток пустопорожней болтовни, которая сегодня была некстати,
Ува не глядя сунула Иде какой-то пузырек с полки.
Ч На, и иди давай…
Ида не обиделась. Гоняли ее часто, и куда грубее. К тому же характер у нее бы
л хороший.
Ч Назовешь как? Ч долетел из вьюги последний вопрос.
Ч Арантой.
Вьюга присвистнула с Идиной интонацией.
Ч Это ж в старом написании будет целых семь букв. Не по сверчку шесток, по
друга. Так только принцесс называют.
Наконец ночь поглотила свидетельницу. Ува облегченно вздохнула. Горяче
чному плану ее не суждено было исполниться и отчасти она была этому рада.
Безотчетно. Она продолжала чувствовать на себе гнет, но как-то иначе. Отве
рнувшись от мертвой, она поглядела на ребенка. И почувствовала, как страх
вползает ей в душу.
Малютка защитила свою жизнь, Ува по крайней мере имела повод так подумат
ь. Будто все было продумано заранее. Будто всеми ими управляли. Ида появил
ась как раз вовремя, чтобы Ува не успела выполнить задуманное. Мгновение
м позже Ч и какие потусторонние ужасы стучались бы в ее дверь? Какая жуть
поселилась бы в окрестных краях? Как же она могла отомстить, ежели бы у Увы
поднялась рука исполнить то, что она в минутном ослеплении посчитала са
мым верным? И, если уж на то пошло, как она сможет ее вознаградить? Стала бы п
окойница передавать дочери свой дар, когда бы полагала, что той от него Ч
одни шишки! Может, и правда, сохранить при себе, раз все равно крови ведьмо
вской коснулась? Та вроде говорила, будто бы и святое крещение дочери ее н
е преграда и не помеха, значит, сильнее это того, чем люди могут заклятым п
ротивостоять. Добро ли, зло, праведное али бесовское, а выгоднее быть на ст
ороне силы.
Ува вздохнула тяжко, накрыла покойницу и полезла в сундук за чистым холс
том Ч пеленать.

3. Глаза его Ч как прорезь шл
ема, а взгляд Ч кок острие копья

Длинные челюсти Гайберна Брогау, графа Хендрикье, хозяина Северо-Западн
ой Марки, напоминали волчьи, а волосы он коротко стриг надо лбом, обнажая у
гловатые костистые черты лица, выразительного, властного и слегка голод
ного.
Хотя с чего бы ему быть голодным, размышлял Рэндалл Баккара, в качестве но
вого короля возглавляя Стол Коронного Совета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116