И х
отя назвать Ару нормальной вряд ли можно было даже с натяжкой, все же она в
сегда верила в то, что на свете есть правильное и неправильное, хорошее и п
лохое, добро и зло. Просто она затруднялась отнести себя к добру или к худу
.
Ей вполне хватало чувства сопричастности с миром вещным и миром скотски
м. Две эти ипостаси казались ей более устойчивыми, более, если хотите, осно
вательными и самостоятельными, чем то, что с усилиями изображало бестолк
овое и суетливое человеческое сообщество. Кто, кроме святых отшельников
, способен скопом и ни за что, искренне и не кривя душой любить человечеств
о? Да и те, если подумать, с упомянутым человечеством и не соприкасаются во
все. И разве каждый из нас не ограничен непременно землею, водами и куполо
м небес и не заключен в невидимый круг непреодолимого эго?
Она не родилась немой. Просто ей было не с кем и не о чем говорить. Свойство,
часто и ошибочно принимаемое за высокомерие. И все же она умела находить
в мире вещном радость, а в мире скотском Ч утешение. И так жила.
Ей нравилось думать, что, стоя в вихрящейся воде, она как бы погружена по к
олено в радужную поверхность своего пузыря. От непрестанно струящихся в
од голова кружилась, словно бегом своим ручей вращал землю, хотя, как изве
стно всякому, та плоска и неподвижна.
Ч Эй! Ч услышала она за своей спиной. Ч Я пробовал, вода ледяная. Просту
дишь себе что-нибудь… по женской части.
Когда она обернулась, неторопливо и без страха, потому что страх был ей ор
ганически неведом, то увидела мальчишку, как ей сперва показалось, на два-
три года моложе ее самой, рыжеватого, бледного, веснушчатого и до крайнос
ти безобразно постриженного «под горшок», в местную разновидность этой
прически, более известную в Дагворте как «серенький козлик на пробор». Д
елая вид, будто не замечает ее недовольства, он плюхнулся тощим задом на б
ережок, продемонстрировав грязные на коленях и обтрепанные снизу домот
каные штаны и торчащие из них босые ноги.
Ч Давай вылезай, Ч повторил он. Ч Поболтаем.
И шлепнул ладонью рядом с собой.
Ара долго удивлялась, почему она подчинилась ему. Почему она делала это п
отом на протяжении весьма и весьма Долгого времени? Может быть, потому, чт
о в голосе его не было нетерпеливого раздражения, какое она привыкла слы
шать от тех, кто так или иначе к ней обращался. Она ведь не была избалована
благожелательным отношением и, честно Говоря, сейчас удовольствовалас
ь бы любым. Все же она сочла нужным его предупредить.
Ч Со мной не водятся, Ч высокомерно сказала она. Ч Говорят, будто я ведь
ма.
Он пожал плечами и бесхитростно ответил:
Ч Со мной тоже. Я сын шлюхи. Они легко находят причины. Кстати, меня зовут Х
аф.
И так уж получилось, что она пустила его внутрь своего пузыря. Отчасти из л
юбопытства, потому что ей, оказывается, давно интересно было узнать, како
во тут вдвоем. Отчасти же потому, что Хаф, сын Иды, некоторым образом обяза
нный ей своим существованием, казался еще более никчемным существом, неж
ели она сама. Он стал тем, кто разделял с ней беспросветную тоску и скуку п
ровинциального существования вдали от великих событий великого мира. Н
евозможно было быть в большей степени никем.
Такова уж, видимо, человеческая природа. Человеку надобно кого-то презир
ать. Человек не может существовать, ощущая себя самым никчемным, самым сл
абым, самым обиженным существом. Нужно, чтобы был еще хоть кто-то один, еще
более ничтожный. Тот, в сравнении с кем ты чувствуешь превосходство. Если
не получается быть лучше всех, надо быть лучше хоть кого-то одного. Должен
быть хоть кто-то, на ком ты станешь это вымещать. Богатые презирают нищих,
ученые Ч глупцов, красивые Ч тех, кому не повезло, но и наоборот! Судя по в
ысказываниям ученого мужа, другой такой же его собрат не разумней дереве
нского идиота. Муж в глаза зовет свою бабу дурой, в то время как та беззаст
енчиво водит его за нос. Взаимное презрение является, видимо, одним из кит
ов человеческого сосуществования. В самом деле, ведь там, где живет снисх
одительное презрение, вряд ли останется место для зависти Ч смертного г
реха, иссушающего душу и свойственного людям, пожалуй, более, чем любой др
угой. Кто-то должен быть хуже. Она нашла себе Хафа и привязалась к нему пот
ому, что в ее глазах он был еще более ничтожен, чем она сама. Кстати, неизвес
тно, что он сам думал по этому поводу.
Иногда он приходил к ней избитый, в синяках и царапинах с разбитым носом и
ли заплывшим глазом. В тех случаях, когда подруга удосуживалась поинтере
соваться, где же его так угораздило, Хаф отмахивался шутя, словно речь шла
о деле настолько прошлом, что оно не заслуживало даже упоминания. Конечн
о, как всякому взрослеющему мужчине, ему не хотелось выглядеть битым в ее
глазах, однако же было вполне очевидно, что достойного и даже видимого со
противления он не оказывал. Поколотить «сына шлюхи» у мальчишек Дагворт
а считалось делом столь же достойным, как выкрикнуть оскорбление или швы
рнуть камень вслед потенциальной ведьме. Да иногда сама Ида с помощью ре
мня или полена вымещала на сыне горечи своей жизни, считая его их первопр
ичиной. В одном Ара никак не могла не признать своего преимущества: ни у ко
го из деревенских горлопанов не хватало храбрости приблизиться к ней на
расстояние прикосновения, а брошенные издали камни всегда летели мимо ц
ели.
Таким образом, оба они принимали текущие неприятности как временные, а п
отому не требующие к себе ничего, кроме холодной воды на ушибы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116