К многочисленной коллекции прозвищ графа Хендрикье, как л
ьстивых, так и тех, что в его присутствии лучше было бы не упоминать, она пр
ибавила новую кличку, а именно: Скупой Рыцарь. Он явно и, по мнению Рэндалл
а, слишком нарочито демонстрировал, что не намерен путать казну с карман
ом.
Король на торжестве не присутствовал. Формально Ч из-за частного харак
тера бракосочетания, фактически Ч дабы не отравлял событие кислой роже
й и неуместно язвительными замечаниями, на какие, к сожалению, оказался м
астером. Он, однако, посетил трапезу, где собрались, чтобы приветствовать
молодоженов, наиболее значительные фигуры королевства. После загадочн
ой кончины в заточении кардинала Касселя за глаза Гая Брогау звали Медве
жатником.
Рэндалл молчал целый день, копя в себе яд и дурные предчувствия. В причаст
ность Брогау к смерти опального кардинала он поверил безоговорочно и ср
азу, по-детски не испытывая нужды в аргументах. Каким-то чутьем он знал, чт
о рядом с ним обосновался тип, способный на все. Брогау стоял у власти, дос
таточно было руку протянуть, чтобы снять с доски самую беззащитную в игр
е фигуру Ч короля, и страх, испытываемый Рэндаллом, не был страхом за свою
жизнь и даже страхом боли, какой он в принципе никогда не знал. Единственн
ое, чего он боялся, так это того, что у Брогау все получится. Что тот украдет
его победу. Все победы, какие Рэндалл мог одержать в жизни и бывшие средот
очием и смыслом самой этой жизни, как мальчик это понимал. Его раздражало,
что этого не видят другие. Что они не хотят этого слышать, даже когда он кр
ичит. Что для них в принципе не имеет никакого особенного значения, окажу
тся ли правдой его самые дурные предчувствия. Потому что Брогау был знач
ительнее. С ним стоило считаться. С Рэндаллом, королем по закону и крови,
Ч нет. Таким образом, наступил момент, когда он разочаровался в рыцарств
е. Оказывается, оно не существовало само по себе. Что-то должно было его пи
тать, и это что-то не было органически присуще индивидам и не просыпалось
при одном лишь виде или упоминании короля.
Все же он не сдержался. После ужина, когда процессия с факелами двинулась
провожать в спальню жениха и невесту, одетую, согласно традиции, с головы
до ног в красное, он, заглянув в распахнутые двери, съязвил, что союза стол
ь весомых в политическом плане персон не выдержит не только государство
, но даже кровать с такими хрупкими ножками. После чего пустился в бега, ча
стью оберегая челюсть от повторного и отнюдь не желанного соприкоснове
ния с могучей дланью консорта, а частью Ч движимый мальчишеской страсть
ю обращать высокопарное торжество в неразбериху и суматоху с погоней по
крутым лестницам. Возможно также, ему все-таки хотелось во что бы то ни ст
ало сделаться сегодня главным действующим лицом.
В какой-то миг было чрезвычайно важно, чтобы его не поймали. Та самая крох
отная победа, с которой, как обещано все и начнется. И не начнется, если как
ой-нибудь ретивый усач приволочет его за шкирку, как котенка Ч кошка, и п
оложит к ногам разъяренного Брогау. В характере чувств, питаемых к нему г
рафом, Рэндалл не обманывался. Даже если изначально было иначе, он прилож
ил максимум усилий, чтобы повергать того в бешенство одним своим видом и
ли звуком своего имени.
Подбитые железом сапожки на чуточном каблуке звонко щелкали в пол. Он ух
мыльнулся на ходу. Все эти картины в тяжелых рамах, срывающиеся со стен в д
вух дюймах от головы грозного графа, кинжалы, застревающие в ножнах имен
но тогда, когда перед Брогау стыл, исходя ароматным паром, сочный бифштек
с, свечи, а то и факелы, гаснущие в самый неподходящий момент, проламывающи
еся ступеньки, разлитое масло или, как сейчас, неустойчивые ножки кроват
и. Притяжение мелких досадных случайностей к графу Хендрикье уже сделал
ось притчей во языцех. Даже находиться рядом с ним стало опасно. Некоторы
е, однако, оказались способны связать свое суеверие в несколько более ло
гичную форму, и догадались, что опасно не соседство самого Хендрикье, а ег
о минимальная дистанция с королевским семейством.
Рэндалл услыхал какое-то эхо, как показалось, позади и Далеко вверху; замо
к обладал удивительной и совершенно непредсказуемой акустикой. Грохот
падения какой-то тяжести, возможно Ч мебели, и вплетенный в него нечлено
раздельный рев. Рэндалл удовлетворенно кивнул головой. Он предупреждал,
и не его вина, если кто-то, не желая становиться посмешищем, не приказал не
медленно осмотреть брачное ложе, принять меры по его укреплению, а то и во
все перебазироваться в другие апартаменты.
Он вполне представлял, как мечется сейчас по тесной спальне его могущест
венный враг, пытаясь вырваться из плена рухнувшего балдахина. Треск драг
оценных материй, протестующие вопли Ханны, грохот мебели, на которую он, о
слепленный тряпками, непременно натыкается, звон металлической посуды
и проклятия, проклятия, проклятия на его собственную венценосную голову
. Если повезет, они могут даже раскокать что-нибудь несусветно драгоценн
ое из материнской коллекции стекла. Он поступил совершенно правильно, по
заботившись в решающий момент оказаться как можно дальше от эпицентра с
обытий.
Эпицентр событий он нес в самом себе.
Он уже давно и относительно спокойно миновал людские помещения дворца, г
де никто толком не знал его в лицо, и единственной реальной опасностью бы
ло угодить под ноги кому-нибудь, несущему тяжести или кипяток. Кухня гото
вилась к завтрашнему дню, но у Рэндалла не было ни желания, ни возможносте
й, ни склонности натуры вникать в суть их еженощных хлопот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116