Ч Да, наверняка так и было. Я уверена. Так как вас зовут?


Ч Гидеон.


Ч Привет, а я Ч Людмила. Только предупреждаю, не надо копошиться в моей г
олове, ясно? На мне лежит большая ответственность.


Ч Не буду. Обещаю. Поверьте мне, Людмила. Сейчас я мечтаю только о том, чтоб
ы прекратилась боль.


Ч Да, если честно, вы в заднице. Это можно сказать хотя бы по исходящему от
вас запашку. Вы гниете в своей коробке. Мне придется извлечь вас. Но ваш др
уг, похоже, полагает это недопустимым. А что скажете вы?


Ч Что скажу... Мне не протянуть долго, Людмила.


Ч Тогда приступим, Ч сказала она, выпрямляясь и поворачиваясь к стойке
со стерильными инструментами. Ч Как поступим? Вы сами откроетесь или мн
е придется взламывать корпус при помощи резака?


Ч Подождите.


Ч Зачем? Ч спросила она, а потом неожиданно стала вытирать лицо, на котор
ом, по ее ощущениям, словно налипла паутина.Ч Что вы делаете? Я чувствую э
то! Что вы делаете?


Ч Прошу меня простить. Я изучал ваше сознание.


Ч Ого! Любезно прошу больше так не делать. Ч Она помедлила, а затем спрос
ила: Ч И что вы увидели?


Ч Я видел достаточно, чтобы довериться вам. Мне придется довериться. Сей
час я открою кожух. Только не слишком нервничайте, когда увидите то, что вн
утри.


Ч Проклятие, Гидеон! Ч фыркнула она. Ч Вряд ли вы обладаете чем-то, чего я
еще не видела. Так как открыть кожух?


Рейвенор не ответил. С тихим шипением отстегнулись крепления, и верхняя
крышка кресла медленно поднялась. Изнутри вырвалось облачко пара. В откр
ывшейся нише горел тусклый синий свет.



Ч Ох, Гидеон,Ч произнесла доктор, заглядывая внутрь. Ч Не повезло тебе,
бедолага. Ч Она надела хирургические перчатки и снова вернулась к нише.
Ч Думаю, мне понадобятся помощники, чтобы...


Ч Никаких помощников. Больше никто не должен видеть. Только вы.


Ч Ой! Ч сказала она.Ч Полегче с посылкой, пожалуйста.


Ч Простите. Но, пожалуйста...


Ч Ладно. Если вы настаиваете. Ч Она наклонилась и погрузила руки в теплу
ю жидкость, обнимая Рейвенора. Ч Я держу вас? Надежно?


Ч Да.


Башесвили вынула его из кресла. Следом потянулись тысячи крошечных пров
одков от датчиков и трубок капельниц, облепивших инквизитора, точно водо
росли Ч днище корабля.


Ч Нхххг!


Ч Все в порядке, Гидеон, Ч успокаивающим тоном произнесла она. Ч Тише, т
ише. Все хорошо. Я держу вас. Гидеон?


Мокрый, вымазанный в крови бледный мешок дышащей плоти, который она держ
ала в руках, был очень тих.


Ч Гидеон?


Ч Они нам не верят? Ч зарычала Ангарад.


Ч Нет.


Ч Они не верят нам? Ч повторила она.


Ч Нет! Ч сказал Нейл. Ч А теперь тише. Я думаю.


Ч Мы в тысяче лет, Ч произнесла Айозоб из угла камеры. Ч Это очень много.



Ч Я знаю, Ч сказал Нейл. Ч А это означает, что подтверждение нашего стат
уса никогда не придет, потому что нас еще не существует. Я рассчитывал тол
ько на отсрочку. Какая ирония! Инсигния подлинная, но для них она Ч фальши
вка. А теперь умолкните и дайте мне подумать. Ч Ой! Ч воскликнул он, когда
его голову пронзила острая боль.


Ч Я тоже это почувствовала,Ч произнесла Ангарад, массируя виски.


Ч Это Гидеон! Ч Нейл вскочил. Ч Гидеон. Ему больно.


Ч Возможно, Ч произнесла Ангарад, Ч но разве нас не предупреждали? Нам в
едь рассказывали, что делают кусты с наступлением темноты?


Снаружи уже была ночь. Они слышали, как за узким решетчатым окном шепчетс
я и шелестит колючий кустарник ку'куд.


Ч Ну, здорово! Ч прорычал Нейл. Ч Что ж, у нас остается только один выход.



Ч Какой?


Ч Мы должны выбраться отсюда.


Ангарад посмотрела на него из-под полуопущенных век:


Ч Мне, конечно, не свойственно использовать такое слово, как «если», но...



Ч Но?


Ч Если мы сможем открыть этот люк, если сумеем не угодить под пули охранн
иков, если найдем выход с базы и если Рейвенор будет способен пойти с нами
...


Ч Прошу тебя, женщина, переходи к сути, Ч сказал


Нейл.


Ч Если твой разлюбезный друг Гидеон тяжело ранен и его нельзя трогать, т
ы оставишь его здесь?


Ч Нет, Ч сказал Нейл.


Ч Тогда нет никакого смысла устраивать побег. Тем самым мы бы сами подпи
сали себе смертный приговор. Убежать, чтобы потом остаться?


Нейл вздохнул и прислонился спиной к стене камеры. Он сползал по ней, пока
не сел на пол. Ангарад уже было решила, что он сломлен.


Ч И все картайки такие пессимистки? Ч спросил он. Ч Мне казалось, что ты
была воительницей.


Ч Хороший воин знает, когда есть смысл сражаться, Ч сказала Ангарад.


Ч А лучший воин знает, когда приходит время для импровизации! Ч париров
ал Нейл, начиная стаскивать ботинок.


Ч Что он делает? Ч спросила Айозоб, наблюдая за ним.


Ангарад пожала плечами.


Охранники Ланг обыскали их и отобрали не только оружие, но и вообще все же
лезяки. Они нашли нож в сапоге Нейла, моток многофункциональной проволок
и на его поясе и даже небольшой камешек-окатыш, лежавший в кармашке на зап
ястье.


Гарлон отвернул задник ботинка и осторожно извлек что-то из-под дутой ст
ельки. Это оказалась тонкая фомка, сделанная из инертного пластека!


Ч Вот ответ на твое первое «если», Ч сказал он. Ч При помощи этого я откр
ою люк. Остальные твои возражения тоже бесспорно хороши, но действовать
все равно надо.


Ч И что будем делать, когда люк откроется? Ч спросила мечница.


Ч Импровизировать, как я уже и говорил, Ч усмехнулся он. Ч К этому у меня
талант.


Ч Да, Ч кивнула Ангарад, Ч это как раз одно из немногочисленных свойств
, которые мне в тебе нравятся.


Если именно так мне и предстоит умереть, то я даже рад. Оказаться на свобод
е в последний раз. Вне кресла. Чувствовать прикосновение воздуха к коже...



Уж не знаю, какой бы смерти я желал, но всегда был убежден, что меня настигн
ет какой-то титанический рок и я погибну на службе ордосам.


В принципе примерно так все и вышло, но в то же самое время я умру в спокойн
ой обстановке, на свободе. Сейчас мысли о тяжести нашего положения отошл
и в сторону. Тревоги о невозможности возвращения в собственное простран
ство-время кажутся незначительными и угасают.


И я угасаю вместе с ними.


Держись, держись. Последнее, что еще сохраняет свою значимость, этот голо
с. Я чувствую, как мое бесполезное, умирающее тело дергается и дрожит под р
уками Людмилы Башесвили.


Она тяжело дышит. Я чувствую ее напряжение. Как, впрочем, и ее самоотдачу. Д
октор подключила к моим системам и органам различные трубки. Я слышу, как
попискивают и гудят ее машины. Чувствую разливающееся внутри тепло, прои
схождением которого, как подозреваю, я обязан введенным мне анестетикам
или переливанию крови.


Кроме того, я ощущаю странный шорох на грани своего сознания. Людмила так
же чувствует его и начинает беспокоиться. Ку'куд. Наступила ночь, и кустар
ник просыпается. Это даже не чувство Ч только сухое, скрежещущее шипени
е фоновой ментальной активности. Оно не слишком неприятно, просто назойл
иво, точно жужжание насекомых. Кустарник представляет собой огромную пс
ихоотзывчивую массу.


Ч Гидеон? Ч спрашивает доктор, бросая окровавленные инструменты в миск
у. Ч Вы еще здесь?


Ч Да.


Ч Отлично, Ч произносит Людмила.


Она лжет. На несколько мгновений я покидаю свое тело и взираю на мир через
ее глаза. Передо мной на операционном столе лежит уродливая, отвратитель
ная груда. Из нее выходят катетеры, трубки капельниц и отсосов. Я уже довол
ьно давно не видел себя самого во плоти.


В изувеченной, бессильной плоти. От человеческого лица остались только н
еопознаваемые останки, увенчивающие опухолью морщинистый мешок, содер
жащий в себе органы и бесполезные кости. Боже-Император, как же мне удалос
ь пережить взрыв на Трациане Примарис? И, Боже-Император, почему ты позвол
ил мне выжить?


Я вижу бледную плоть и атрофированные культи ампутированных конечност
ей. Вижу мертвенные пятна застарелых ожогов и рубцы шрамов там, где мое те
ло зашивали хирурги. Кроме того, я обращаю внимание на черные пятна гемат
ом и некроза, как тень листвы под деревом, усеивающие мою кожу. Я вижу раны,
похожие на распахнутые рты, оставленные кривыми когтями тварей. Поврежд
ения оказались серьезнее, чем я предполагал. Из того, что я когда-то считал
своим животом, Людмила только что удалила десятисантиметровый обломок
костяного крюка. С гримасой отвращения на лице она бросает его в миску. Ве
ликий Пожиратель.


Мое сознание начинает уплывать. Боль остается, но за болью я уже ощущаю по
кой... думаю, это смерть. Людмила вставляет нить в иголку.


Я должен оставаться в сознании. Я знаю. Знаю.


Я заглядываю внутрь доктора. Скольжу мимо рифов печали и обхожу их легко,
поскольку сейчас она сосредоточена на другом. Как я вскоре понимаю, жизн
ь полевого медика трудно назвать жизнью. Ее путь тернист и неблагодарен.
Вспыхивают и раскрываются энграммы памяти. Я вижу ее вместе с братьями, е
ще тогда Ч дома. Детский смех Ч лелеемый золотой слиток ее памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79