Священник трясущимся костлявым пальцем придерживал страницу. Сторож расписался крупным детским почерком, его подпись расплылась на листе. Перо разбрызгивало чернила, на бумаге появилась клякса, ее стали промокать стареньким пресс-папье, и она сделалась еще больше. Поль подписался мелко и четко, словно печатая буквы, но в каждой из них запечатлелось его напряженное состояние, чего печатный шрифт передать бы не мог.
Потом вслед за матерью и за отчимом Поль вышел на улицу, все сели в машину Клейтона и поехали в гостиницу, где он жил. Свадебный завтрак был заказан в лучшем ресторане на горе Монт-Ройяль. За соседним столиком двое мужчин, по-видимому после сильного похмелья, запивали устриц томатным соком. Один раз Кэтлин и Клейтон потянулись друг к другу через стол, но, увидев, что Поль это заметил, непроизвольно отпрянули назад.
Поль ел молча. Сидя с новобрачными за небольшим квадратным столиком, он казался суровым, словно священник. Клейтон достал кремовый шелковый платок и стал вытирать лоб и лысину. Одутловатое лицо вспотело, и когда он улыбался, пот стекал по всем складкам и морщинам и капал на воротник. Кэтлин рядом с ним была безмятежно-спокойна и уверена в себе. В жаркой комнате ее нежная кожа цвела, как гардения. Под глазами кожа слегка обвисла, и когда лицо оставалось неподвижным, Кэтлин казалась не то удивленной, не то обиженной. Если она наклоняла голову, обозначался второй подбородок. И все же она по-прежнему была хороша собой и умела так посмотреть на мужчину, что от одного этого взгляда все слабые, одинокие и разочарованные чувствовали себя согретыми и обретали неиспытанную дотоле силу и уверенность.
— Ты ведь скоро приедешь в Питсбург, навестишь нас, правда?-— В знакомом хрипловатом голосе матери Поль уловил просящие нотки.
Веки его на секунду опустились. Но тут же он снова посмотрел на нее. Она же любит его. Всегда любила. И не мать покинула его. Это он ее покинул. А Клейтон спасает ее от одинокой старости, и со стороны Поля жестоко относиться к этому так, как он относится. Клейтон по-своему хороший человек; как раз за такого неунывающего добряка Кэтлин следовало выйти замуж еще в юности. Он родился в Техасе в бедной семье и сам всего добился. Работал на ранчо, на железных дорогах, в конце концов сумел получить какое-то образование и занялся коммерцией. Большой, сильный, надежный, он смеялся громко на весь ресторан. И он любит Кэтлин. Поль глядел на мать и чувствовал, как любит ее сам. Иногда он жалел ее, но часто восставал против ощущения беспомощности, которое она в нем пробуждала. Белая рука, такая нежная, будто она никогда в жизни не знала домашней работы, легко коснулась его запястья, Кэтлин посмотрела на мужа, и глаза ее засияли гордостью:
— Поль ужасно много работает, Генри! Он всегда был хорошим мальчиком.
Клейтон сунул платок в нагрудный карман. Несмотря на жару, он был в двубортном шерстяном костюме в узкую полоску. Стрелки брюк на коленях уже разошлись.
— Как экзамены, Поль? Трудное дело эти экзамены. Я, когда свои сдавал, уже стар был, так что...
— Да, по-моему, все в порядке,— ответил Поль.— Только в наше время экзамены особого значения не имеют.
— Не надо так настраиваться,— участливо сказал Клейтон.— Чего вам, молодым, не хватает, так это уверенности в будущем.
Официант принес яичницу с ветчиной, ловко снял крышки с тарелок и удалился.
— Генри обещает найти тебе в Штатах хорошую работу, Поль. Мы с ним об этом говорили. Денежную работу. Хорошо бы, правда?
Поль взял нож, вилку и отрезал кусочек ветчины.
— А что?— отозвался Клейтон.— Там у нас при новом-то правительстве бизнес в гору пошел, только держись! Не так давно в Питсбурге был парад членов Национальной стрелковой ассоциации, так они целых три часа демонстрировали. Если уж американцы на что настроятся, их не остановишь!— он засмеялся и весело похлопал Поля по плечу.— Я знаю, вы тут считаете, будто мы любим зря трепать языком, ну что ж... Приезжай и сам посмотришь. А хорошую работу я тебе мигом найду.
— Хорошую, мистер Клейтон?— в голосе Поля прозвучала ирония.
Клейтон самодовольно усмехнулся, и Поль пожалел бы его, да не стоило. Улыбка Клейтона не нашла в нем отзвука, не тронула, не произвела должного впечатления. Но раз Клейтон этого не понял, значит, беспокоиться не о чем.
— У вас страна что надо. Я от здешних людей видел только добро. Так что ничего против Канады не имею. Насколько я понимаю, мы с вами вроде друг от друга ничем не отличаемся. Одна беда — дела здесь двигаются не так быстро, как надо бы. А мы в Америке все время спешим вперед. Это и есть жизнь по-американски, и вот что я тебе скажу,— голос Клейтона зазвучал доверительно,— нравится это другим странам или не нравится, всем теперь придется жить по-нашему. Если у нас дела идут на лад, нас не остановишь, пока мы не упремся в потолок.
Поль продолжал есть. Интересно, как это Клейтону удается так успешно проворачивать свои дела в Монреале? Может, именно потому, что он такой типичный американец, совершенно такой, какими канадцы представляют себе всех американцев? Монреальцы, видя его, радуются, что не ошиблись, и с легкостью вступают с ним в переговоры. Пять лет назад Клейтон наотрез отказался от повышения, так как иначе ему пришлось бы безвылазно засесть у себя в конторе в Питсбурге. Его жена была ревностная католичка, и он даже не заикался о разводе. Но, раз Кэтлин жила в Монреале, Клейтон почти все время проводил здесь, а жена оставалась в Питсбурге, где и умерла полгода назад.
— О кризисе говорят так, будто это конец света,— продолжал Клейтон.— Не верь этому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162