— Но я собиралась вечером пойти в театр,— сказала она.
— Твердо решили? — Было слышно, как он старается не выдать своей заинтересованности. Это хороший знак. Если он заинтересован и волнуется, значит, не из тех, кто расчетливо преследует женщину и обливает ее презрением, как только получит то, чего домогался. Кэтлин услышала в трубке смех:
— Разрешите, я представлюсь,— сказал он.— Меня зовут Деннис Морей. Я живу в Виннипеге и как раз возвращаюсь домой. Я только что из Франции,— он остановился и неожиданно добавил: — На пароходе было страшно холодно.
— Ну что ж, я не могу быть нелюбезной с человеком, только что вернувшимся с войны.
— Великолепно! — Его бас звучно произнес это слово, потом, взяв нотой выше, ласково спросил:— А вас как зовут?
— Кэтлин.
— А дальше?
— Ну к чему это вам? Голос стал почти деловитым:
— Мне зайти за вами или мы встретимся в вестибюле?
— В половине восьмого я спущусь вниз.
Не дожидаясь, что он ответит, Кэтлин повесила трубку и тихо рассмеялась. С минуту она посидела на кровати. Одеваясь же, продолжала улыбаться, улыбалась и подкрашивая лицо, в Сен-Марке она краситься не осмеливалась. Возбуждение горячило кровь, словно вино. Как чудесно! К ней возвращается жизнь! Словно пьешь воду после долгой жажды! Ей очень хотелось есть, но она не торопилась, и когда вышла из лифта в вестибюль, было почти без четверти восемь. Кэтлин увидела, что Деннис Морей стоит один, поджидая ее в конце прохода. Он поспешил ей навстречу, и Кэтлмн поразилась, какой он огромный, но тут же отметила, что походка у него легкая.
Полтора часа спустя они доедали обильный и очень вкусный обед. После закусок и вишийского салата им принесли на подносе хрустящую макрель, зажаренную целиком, потом утку, потом французские пирожные. С супом пили шерри, с рыбой — легкое шабли, с птицей — шампанское. Горьковатый от цикория кофе подали в особых маленьких алюминиевых кофейниках с прямыми деревянными ручками. Когда официант принес кофе, Деннис Морей заказал портвейн.
Он откинулся на спинку кресла, чуть ослабил офицерский ремень «Сэм Браун» 1 и посмотрел на часы.
— А теперь,— сказал он, улыбаясь Кэтлин через стол,— давайте разговаривать.
Кэтлин рассмеялась:
— А что вы делали эти два часа, хотела бы я знать?— она склонила голову, и мерцание свечей оттенило неправдоподобно нежную белизну ее шеи.
— Вы вряд ли мне поверите,— сказал Деннис,— но последние три года я провел в полном молчании.
Кэтлин подняла лицо и, не глядя, протянула руку к своему бокалу. Она всегда инстинктивно чувствовала, когда лучше всяких слов промолчать.
— Боже! Как вы двигаетесь! Я бы мог просидеть всю ночь, глядя на вас. У вас музыка в каждом жесте.
Кэтлин понимала, что он хочет сказать, и сама чувствовала эту музыку, вслушиваясь в его голос, говоривший о волшебстве вечера. Когда он замолчал и сидел без слов, глядя на нее, Кэтлин спросила:
— Что вы имели в виду — три года в молчании? Где вы служили?
— В полковой столовой. А также в окопах, подвалах, траншеях, блиндажах и других укрытиях в районе Ланса и Монши 2 и во всяких прочих местах, которые я предпочел бы забыть.
— А разве офицеры в столовой не разговаривают?
— Еще как! И граммофоны заводят. Когда я попаду в ад, там наверняка кругом будут граммофоны, и все будут наяривать «Долог путь до Типперери».
— А мне показалось, вам нравится музыка.
— Та, что исходит от вас. За такой музыкой я пошел бы на край света,— лицо его вдруг стало суровым.— Для граммофонной я уже слишком стар. И для грязных армейских шуточек тоже. А потом, слышали бы вы этих пуритан, когда они заводят речь о женщи-
1 «С э м Браун» — офицерский поясной ремень с портупеей.
2 Л а н с — город на севере Франции; Монши—- деревня в Бельгии. Места ожесточенных УО^Й ш первую мировую войну.
нах! Что бы они на себя ни напускали, тут они выдают себя с головой. И для этого я тоже слишком стар.
— С виду вас старым не назовешь. Он не обратил внимания на ее слова.
— А некоторые наши офицеры, из тех, кто воевал вместе с англичанами, так поднаторели в военных тонкостях, что стали выражаться точь-в-точь как господа из штаба. Мы все там насобачились в военном деле, но манеру штабных чуешь за милю.— Он резко остановился.— Вам это не наскучило? Мне — определенно.
— Странный вы человек. Ничуть не похожи...
— На кого?
— Да нет, я так. Рассказывайте еще.
— Нет, лучше я буду смотреть на вас. До чего же вы хоррши!
Чувствуя себя с ним легко и радостно, Кэтлин долгим взглядом посмотрела ему в глаза, и оба улыбнулись. Даже сутулясь и опираясь локтями о стол, он казался необычайно высоким и словно бы заряжал своей энергией весь зал. Только теперь Кэтлин поняла, как она изголодалась, как не хватает ей именно этой жизненной силы, но больше всего ей нравилось, что он совершенно не обращает внимания на происходящее вокруг. Кроме них в ресторане уже никого не осталось, и официантам не терпелось от них избавиться. Краешком глаза Кэтлин видела, что старший официант неподвижно застыл у дверей. В бликах свечей он выглядел торжественным, как кардинал. Но Морей продолжал говорить.
Воспользовавшись тем, что он на минуту замолк, Кэтлин заглянула в его горячие глаза. Ее хрипловатый голос прозвучал участливо и дружелюбно:
— Когда же вы расскажете мне о вашей жене?
— Как вы догадались, что я женат?
— Так же, как вы поняли, что я не вдова. Официант снова наполнил их бокалы портвейном.
От свечей в бокалах на фоне затененной белой скатерти вспыхивали огоньки.
«Как рубины»,— подумала Кэтлин. Ее завораживало отражение и игра света в бокалах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162