ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Хетер возвратилась на кушетку, снова свернулась калачиком, знаком пригласила Поля сесть, и он опустился на другой конец кушетки, сжав руки коленями.
— Вероятно, все дело в том, как я жил,— сказал он.— Вероятно, я ошибаюсь.
— Позавчера я спросила вас, как вы жили? Может быть, теперь расскажете?
Их глаза встретились. Поль отвел свои, потом снова взглянул на девушку. Некоторое время он молчал. Затем уставился в пол и начал говорить, будто сам с собой. После того как семья уехала из Сен-Марка, рассказывал он, дома у него не стало. Все дело, видимо, в этом. Он лишился настоящего дома. Во Фробншере ему было хорошо, но скоро отец умер, они обеднели.
С годами Поль понял, что погубило отца: даже имея землю и будучи в парламенте, отец не мог убежать от самого себя, собственный характер сковывал его, как смирительная рубашка. Никто намеренно не заманивал его в ловушку. Все, что случилось, произошло из-за него самого.
Поль замолчал, и Хетер почувствовала, как в ее душу осторожно, словно незваный гость, прокрадывается нежность к нему. Она нужна Полю, и это сознание было новым и радостным. Но в то же время Хетер чуяла в Поле какую-то властность, еще острее ощущала его необычность и поэтому затаила дыхание, боясь, как бы он снова не замкнулся в себе.
— Я с трудом вспоминаю вашего отца,— проговорила она тихо.
Казалось, Поль ее не слышит. Однако он тут же ответил, что отец его был незаурядным человеком. Ему бы жить в девятнадцатом веке в Европе! Там он был бы на месте! А в Канаде он родился на пятьдесят лет раньше времени. Поль наткнулся на его записи и только тогда смог оценить, какой ум был у отца, но обстоятельства оказались для Атанаса Таллара слишком неблагоприятными.
— Наверно, я глупая, я чего-то не понимаю. Что вы имеете в виду?
— А вы не француженка, вы не принадлежите к национальному меньшинству. Англичане привыкли быть хозяевами в мире. Вам не понять, каково все время чувствовать, что на тебе смирительная рубашка.
— Ну а вы? Неужели и вы ее все время чувствуете?
— Даже две! Одна — это безденежье. Ну а вторая — все франко-канадцы в ней от рождения. Нас три миллиона против целого континента,— он посмотрел на Хетер и улыбнулся, чтобы слова его не показались слишком драматичными.— Но я не собираюсь терпеть смирительную рубашку всю жизнь.
Поль понизил голос, он говорил медленно, тщательно взвешивая слова. Рядом с ним на кушетке оказался один из карандашей Хетер, он взял его и стал вертеть в пальцах.
— Мальчишкой в Сен-Марке я любил читать про похождения Одиссея, эта книга была в старой библиотеке отца. Уже потом я понял, что «Одиссея»— книга на все времена. Она приложима ко всему. Наука, война и бог знает что еще перевернули мир вверх дном, мир мечется, Хетер, мир не находит себе места. Мир сходит с ума, стараясь понять, как жить дальше,— внезапно Поль вскочил и снова зашагал по комнате.— Отдает мелодрамой. Но это так. Я это чувствую по себе. Я сам живу, как на вокзале, в зале ожидания.
За окном, на залитой солнцем улице какой-то торговец громко призывал покупать рыбу. Он кричал на ломаном французском, и его голос гулко разносился по всей улице, от одного дома к другому. Поль подошел к кушетке, сел и заглянул в серые глаза Хетер. Не навязался ли он со своими откровениями? Не обкрадывает ли сам себя? Всматриваясь в ее лицо, он понял, что беспокоится напрасно. Когда она спросила, не хочется ли ему вернуться в Сен-Марк, Поль улыбнулся и ответил, что даже Мариус понимает: вернуться в Сен-Марк не значит вернуться домой.
Хетер не спросила про Мариуса, но Поль рассказал ей кое-что о нем, ему самому захотелось поделиться. Мариус женился, и детей у него больше, чем он может прокормить. Когда они потеряли землю Талларов, Мариус уже был достаточно взрослый и знал, чего лишается, но для него дом — это политическое поприще. Он так старательно взращивал свою ненависть к англичанам, что теперь она расцвела пышным цветом. Мариус прекрасно говорит по-английски, однако если кто-нибудь обращается к нему на этом языке, делает вид, что не понимает. Больше всего Мариус, конечно, мечтает о мщении. По-настоящему он любит только одно — толпу. Он уверен, что толпа его всегда поддержит, обычно так оно и бывает, но только в первые несколько минут, а потом девяносто процентов его слушателей идут голосовать за либералов, что бы Мариус им ни внушал.
— Будь Мариус европейцем,— сказал Поль,— он, может, чего-нибудь и добился бы. А в Канаде ничего не выйдет. Таких, как он, много. Для нас, франко-канадцев, они играют роль предохранительного клапана. Предохранительный клапан и ничего больше, но, слава богу, сами они этого не понимают. Когда один выбывает из игры, на его место приходит следующий.
Вдруг Поль понял, что глупо тратить время на разговоры. Он повернулся к Хетер, обнял ее и губами нашел ее губы. Желание оглушило его, словно взрыв. Он ощутил, как напряглась под его ладонями спина Хетер, как грудь ее прижалась к его груди; повинуясь безотчетному порыву, их тела на какую-то секунду слились в одно, но Хетер тут же оттолкнула Поля и отодвинулась подальше.
— Не надо,— сказала она, на лице ее было смятение.— Ну пожалуйста, не сейчас, я... я не...
Поль озирался, как в клетке, потом он снова отошел к окну и высунулся наружу, а Хетер смотрела на его спину, на очертания головы. Она не понимала, почему его порыв неожиданно так испугал ее. Как будто до нее никто никогда не дотрагивался.
— Давайте пойдем куда-нибудь,— предложил Поль.— Ведь впереди еще целый прекрасный день.
Он повернулся и увидел, что Хетер сидит выпрямившись и оправляет платье. Она посмотрела на него снизу вверх, большой рот растянулся в веселой улыбке, лицЪ снова стало юным, открытым и добрым, от смятения на нем не осталось и следа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
— Вероятно, все дело в том, как я жил,— сказал он.— Вероятно, я ошибаюсь.
— Позавчера я спросила вас, как вы жили? Может быть, теперь расскажете?
Их глаза встретились. Поль отвел свои, потом снова взглянул на девушку. Некоторое время он молчал. Затем уставился в пол и начал говорить, будто сам с собой. После того как семья уехала из Сен-Марка, рассказывал он, дома у него не стало. Все дело, видимо, в этом. Он лишился настоящего дома. Во Фробншере ему было хорошо, но скоро отец умер, они обеднели.
С годами Поль понял, что погубило отца: даже имея землю и будучи в парламенте, отец не мог убежать от самого себя, собственный характер сковывал его, как смирительная рубашка. Никто намеренно не заманивал его в ловушку. Все, что случилось, произошло из-за него самого.
Поль замолчал, и Хетер почувствовала, как в ее душу осторожно, словно незваный гость, прокрадывается нежность к нему. Она нужна Полю, и это сознание было новым и радостным. Но в то же время Хетер чуяла в Поле какую-то властность, еще острее ощущала его необычность и поэтому затаила дыхание, боясь, как бы он снова не замкнулся в себе.
— Я с трудом вспоминаю вашего отца,— проговорила она тихо.
Казалось, Поль ее не слышит. Однако он тут же ответил, что отец его был незаурядным человеком. Ему бы жить в девятнадцатом веке в Европе! Там он был бы на месте! А в Канаде он родился на пятьдесят лет раньше времени. Поль наткнулся на его записи и только тогда смог оценить, какой ум был у отца, но обстоятельства оказались для Атанаса Таллара слишком неблагоприятными.
— Наверно, я глупая, я чего-то не понимаю. Что вы имеете в виду?
— А вы не француженка, вы не принадлежите к национальному меньшинству. Англичане привыкли быть хозяевами в мире. Вам не понять, каково все время чувствовать, что на тебе смирительная рубашка.
— Ну а вы? Неужели и вы ее все время чувствуете?
— Даже две! Одна — это безденежье. Ну а вторая — все франко-канадцы в ней от рождения. Нас три миллиона против целого континента,— он посмотрел на Хетер и улыбнулся, чтобы слова его не показались слишком драматичными.— Но я не собираюсь терпеть смирительную рубашку всю жизнь.
Поль понизил голос, он говорил медленно, тщательно взвешивая слова. Рядом с ним на кушетке оказался один из карандашей Хетер, он взял его и стал вертеть в пальцах.
— Мальчишкой в Сен-Марке я любил читать про похождения Одиссея, эта книга была в старой библиотеке отца. Уже потом я понял, что «Одиссея»— книга на все времена. Она приложима ко всему. Наука, война и бог знает что еще перевернули мир вверх дном, мир мечется, Хетер, мир не находит себе места. Мир сходит с ума, стараясь понять, как жить дальше,— внезапно Поль вскочил и снова зашагал по комнате.— Отдает мелодрамой. Но это так. Я это чувствую по себе. Я сам живу, как на вокзале, в зале ожидания.
За окном, на залитой солнцем улице какой-то торговец громко призывал покупать рыбу. Он кричал на ломаном французском, и его голос гулко разносился по всей улице, от одного дома к другому. Поль подошел к кушетке, сел и заглянул в серые глаза Хетер. Не навязался ли он со своими откровениями? Не обкрадывает ли сам себя? Всматриваясь в ее лицо, он понял, что беспокоится напрасно. Когда она спросила, не хочется ли ему вернуться в Сен-Марк, Поль улыбнулся и ответил, что даже Мариус понимает: вернуться в Сен-Марк не значит вернуться домой.
Хетер не спросила про Мариуса, но Поль рассказал ей кое-что о нем, ему самому захотелось поделиться. Мариус женился, и детей у него больше, чем он может прокормить. Когда они потеряли землю Талларов, Мариус уже был достаточно взрослый и знал, чего лишается, но для него дом — это политическое поприще. Он так старательно взращивал свою ненависть к англичанам, что теперь она расцвела пышным цветом. Мариус прекрасно говорит по-английски, однако если кто-нибудь обращается к нему на этом языке, делает вид, что не понимает. Больше всего Мариус, конечно, мечтает о мщении. По-настоящему он любит только одно — толпу. Он уверен, что толпа его всегда поддержит, обычно так оно и бывает, но только в первые несколько минут, а потом девяносто процентов его слушателей идут голосовать за либералов, что бы Мариус им ни внушал.
— Будь Мариус европейцем,— сказал Поль,— он, может, чего-нибудь и добился бы. А в Канаде ничего не выйдет. Таких, как он, много. Для нас, франко-канадцев, они играют роль предохранительного клапана. Предохранительный клапан и ничего больше, но, слава богу, сами они этого не понимают. Когда один выбывает из игры, на его место приходит следующий.
Вдруг Поль понял, что глупо тратить время на разговоры. Он повернулся к Хетер, обнял ее и губами нашел ее губы. Желание оглушило его, словно взрыв. Он ощутил, как напряглась под его ладонями спина Хетер, как грудь ее прижалась к его груди; повинуясь безотчетному порыву, их тела на какую-то секунду слились в одно, но Хетер тут же оттолкнула Поля и отодвинулась подальше.
— Не надо,— сказала она, на лице ее было смятение.— Ну пожалуйста, не сейчас, я... я не...
Поль озирался, как в клетке, потом он снова отошел к окну и высунулся наружу, а Хетер смотрела на его спину, на очертания головы. Она не понимала, почему его порыв неожиданно так испугал ее. Как будто до нее никто никогда не дотрагивался.
— Давайте пойдем куда-нибудь,— предложил Поль.— Ведь впереди еще целый прекрасный день.
Он повернулся и увидел, что Хетер сидит выпрямившись и оправляет платье. Она посмотрела на него снизу вверх, большой рот растянулся в веселой улыбке, лицЪ снова стало юным, открытым и добрым, от смятения на нем не осталось и следа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162