Я надеюсь, со временем он, может быть, начнет относиться ко всему иначе.
— Он еще здесь?
Священник оглядел комнату, и Атанас предложил ему стул.
— Господин Таллар, я пришел не из-за Мариуса. Я хочу поговорить с вами о вас.
Атанас щелчком вытряхнул из трубки старый пепел.
— Я вас слушаю.
— Я разговаривал с Трамбле и еще кое с кем из фермеров, у которых вы собираетесь покупать землю.
— И что же?
— В Сен-Марке такие вещи делать нельзя, господин Таллар. Вы знаете это не хуже меня.
— Чего нельзя делать?
Рука священника нетерпеливо дернулась, но он тут же снова опустил ее на колени. Раздвинув ноги под черной сутаной, он наклонился вперед.
— Я все знаю,— сказал он,— Подробности не имеют значения. Вы задумали строить здесь фабрику.
— Разве это незаконно?
— При чем тут закон? Вы действительно собираетесь купить у Трамбле землю под фабрику?
— Допустим. Ну и что?
— Я велю Трамбле не соглашаться. Я распоряжусь, чтобы ни один из фермеров, с кем вы договаривались, не продавал зам землю.
Атанас вспыхнул и встал. Порыв ветра вздул занавеси на окнах, зашуршал бумагами на столе. Атанас пошел закрыть окно и увидел, что надвигается нежданная гроза. По небу ползла черная грозовая туча, тень от нее накрывала землю, гасила солнечный свет на речной глади, словно начиналось затмение. Крупные капли дождя ударили по стеклам, резко сверкнула молния, за ней через несколько секунд прогремел гром. В комнате стемнело, и книги на полке затуманились. Атанас снова сел в кресло.
— Вы превышаете вашу власть, отец. Как мне истолковывать ваши посещения? Я не давал вам повода так ожесточиться против меня.
— Ожесточиться? Да я молился за вас сегодня ночью. Чего я только не делал, чтобы лучше понять вас. Но вы всему противитесь.
Гроза приближалась, и ветер вдруг превратился в ураганный. От тихого дня и следа не осталось. Ветер свистел над полями и гнул к земле колосья. Он хлестал скот на пастбищах, срывал ветки с деревьев. Серые струи дождя текли по оконным стеклам,
— Отец Бобьен,— начал Атанас,— что бы вы ни думали, мы с вами живем в двадцатом веке. Строительство фабрики у нас, в Сен-Марке, неизбежно. Либо мы, французы, сами займемся разработкой наших ресурсов, либо это сделают за нас англичане. Фермы не в состоянии прокормить население нашего прихода. Если вы не хотите, чтобы вашим прихожанам пришлось искать работу за границей, в Соединенных Штатах, дайте им работу здесь.
— Война — тоже порождение двадцатого зека!— Загремел гром, и священнику пришлось выждать, пока он затихнет.*— Значит, и война благо?
Теперь гроза бушевала прямо над домом, и новый раскат грома заглушил ответ Атанаса. Дождь с силой ударил по окнам. Потом на секунду все будто замерло, словно они очутились в самом центре урагана.
— Я хочу вам кое-что рассказать8-— заговорил отец Бобьен.— В тех местах, где я был священником после семинарии, все принадлежало английским боссам. Там были фабрики, но народ не имел ничего. Три месяца в году у них не было работы. Достойные люди становились жалкими, а потом и возсе портились. Они забывали Бога. Некоторые пробовали даже бросить церковь. Из-за бедности, из-за дурных примеров стало рождаться много незаконных детей,— священник смотрел прямо в глаза Атанасу.— А добрые католики, которые служили Богу верой и правдой, не получали там никакого поощрения. Они видели, как транжирят деньги англичане-управляющие, как растут цены и народ беднеет все больше. И люди роптали на священника за то, что он не в силах помочь им,— голос отца Бобьена звенел.— Повсюду одно и то же. Вы упрекаете меня за то, что я не люблю англичан. Я ничего не имею против них, но они не католики и приносят нам, французам, зло. Они используют нас как дешевые рабочие руки, а потом, когда мы им не нужны, вышвыривают вон. Я не позволю, господин Таллар, чтобы в Сен-Марке повторилась та же история. Я не допущу, чтобы из-за такого человека, как вы, погиб наш приход. Думаю, и епископ этого не допустит. Мариус мне многое о вас рассказал. Кое-что я уже и раньше знал, кое во что не мог поверить. И теперь я хочу спросить вас прямо: католик вы или нет? Нельзя безнаказанно противостоять церкви и священнику — наместнику Бога на земле. Если мне придется вступить в борьбу с таким человеком, как вы...
Гроза спустилась вниз по реке, но дождь все еще поливал окна. В комнате понемногу светлело. Атанас тоже смотрел на священника, но уже без иронии, а гневно и вызывающе.
— И что же вы собираетесь предпринять, чтобы остановить строительство?
Отец Бобьен не отвел взгляда.
— Вы думаете, здешние прихожане пойдут за вами, если узнают, какой вы? Если узнают, что вы еретик? Вы думаете, они уже забыли вашу первую жену?— эти неожиданные слова хлестнули по сердцу Атанаса.
Он смотрел на священника, не мигая, губы его приоткрылись, потом сомкнулись снова.
— Она была святой женщиной. Она невыносимо страдала из-за вас, из-за ваших грехов, из-за ваших порочных замыслов, из-за того, что вы насмехаетесь над Богом.
Атанас густо покраснел, краска проступила даже между корнями седых волос.
— Что рассказал вам Мариус?
— Вы помните, как умирала ваша жена?— беспощадно прозвучал голос священника.
Краска на лице Атанаса мгновенно сменилась бледностью. Руки затряслись то ли от ярости, то ли от страха, сказать было трудно. Он встал.
— Довольно!— проговорил он сдавленным голосом.
Отец Бобьен тоже встал, но продолжал смотреть на собеседника.
— Слышите? Довольно! Прошу вас уйти. Несколько долгих минут священник стоял, глядя
Атанасу в глаза. Потом произнес тихо и даже печально:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162