Но забыл... Вы бы не могли пойти и передать ей?
Хетер перевела взгляд с врача на Поля, повернулась и ушла.
Доктор, стараясь избежать внимательного взгляда Поля, стал медленно прохаживаться по веранде, словно пересчитывал трещины в полу.
— Вот что я вам скажу, мистер Таллар. Такие женщины, как миссис Метьюн... натуры крайне возбудимые. И когда они впадают в такое состояние, вывести их из него невозможно. А вчера — пожалуйста, стоило ей услышать о войне, и она сразу почувствовала себя гораздо лучше.
Доктор подошел к дверям и, войдя в гостиную, помедлил.
— Вы хотите сказать, что она здорова?— спросил Поль, направляясь следом за ним.
Доктор медленно обернулся, лицо его выражало усталость и равнодушие, глаза смотрели мимо Поля на искрящееся море, птичий облик был исполнен достоинства.
— Вот именно,— ответил он,— совершенно здорова,— и, не оглядываясь, медленно пошел через гостиную к приемнику.
По радио все еще говорили об эвакуации детей, войну уже начали препарировать, переключая всеобщее внимание на простые будничные подробности, играя на интересе людей к привычным мелочам. Поль прошел к конторке и справился, какой номер занимает миссис Метьюн. Потом поднялся наверх и отыскал ее комнату. Он постучал, дверь открыла Хетер. И Поль увидел их рядом — мать и дочь. На бледном, постаревшем лице Дженит лихорадочно блестели беспокойные темные глаза.
— Ты ведь знакома с Полем, мамочка? Дженит едва заметно кивнула.
— Я иду вниз,— объявила она.
Хетер ускользнула подальше к окну. Она сидела там, притихнув, жили, казалось, только ее глаза, неотступно следившие за матерью и Полем. Она отмечала каждое движение их рук, каждый взмах ресниц, будто видела все в замедленном фильме. Дженит, плотно сжав губы, держалась прямо и чопорно. На ней было черное платье, черные чулки, неизменные черные бусы. На голове — широкополая черная шляпа. Глаза ее скользили по одежде Поля, словно она приценивалась к тому, что на нем. Хетер замерла на подоконнике, ей было мучительно стыдно не только за мать, но и за себя. В эту минуту она поняла, что мать вовсе не больна и больна не была. Интуиция подсказывала Хетер, что какая-то, ей самой непонятная, часть ее души была рада подчиниться воле матери; не будь этого, она бы давным-давно уехала, пусть бы даже Дженит, прикованная к постели, лежала без сознания. Хетер зажмурилась, вдруг ясно вспомнив, словно это было вчера, как мать клала руку ей на лоб, когда она была ребенком. Она плоть от плоти своей матери. Плоть от плоти.
Сцена, которая разыгрывалась сейчас перед ней, коробила Хетер своей недостойностью. Началась война, целые нации, а быть может, и цивилизации, на пороге самоубийства. И сама она, и Поль, и мать — они тоже часть этой беды. Хетер услышала голос матери.
— Надеюсь, вы меня извините. Я должна послушать, что скажет нам мистер Чемберлен.
Дженит, как деревянная, двинулась к дверям и прошла мимо Поля так, будто он был кем-то из служащих гостиницы. Хетер открыла глаза, увидела прямую спину матери и отвела взгляд. И тут раздался голос Поля. Обычный его голос, спокойный, как всегда. Но в присутствии матери он показался Хетер совсем другим, поразил ее несоответствием происходящему, и слышать его было радостно.
— Я могу заранее сказать вам, что сообщит Чем-берлен, миссис Метьюн. Нет нужды идти вниз, чтобы его слушать. Он скажет, что глубоко сожалеет, и объявит войну.
Хетер увидела, как мать изумленно подняла глаза на Поля, повернула голову, и поля ее шляпы слегка покачнулись, пальцы крепко сжали черную сумочку. Знакомая поза, знакомое выражение лица. Кто сказал, что правда всегда побеждает и что все подвластно уму? А сила черепахи, смелость страуса, уверенность в своей правоте?
— Простите, но...— Голос Дженит звучал решительно и очень по-английски.— Но я полагала, что мои желания никого не касаются, это мое дело.— Она обернулась к Хетер.— Пойдем, у нас мало времени.
— Нет,— сказал Поль спокойно,— Хетер задержится.— Он помолчал.— Я думаю, и вы останетесь, миссис Метьюн.
Дженит поднесла руку к щеке, как будто Поль ее ударил. Рот было открылся, но тут же закрылся снова, и Хетер смотрела на мать со смешанным чувством стыда и восхищения. Ей не раз приходилось видеть, как пасовал перед волнением Дженит капитан, как, жалея ее, сдавал свои позиции генерал Метьюн, как кивал и улыбался на все, что она говорила, Макквин. И Хетер ждала, что сейчас мать поставит Поля на место, инстинктивно уловив, в чем он уязвимее всего.
Но Поль продолжал:
— Если вас возмущает, что мы поженились без вашего ведома, то я могу вас понять.— Он помолчал, вглядываясь в лицо Дженит.— Но мне кажется, вас возмущает другое.
Дженит по-прежнему смотрела на него, пальцы судорожно сжимали сумку. Поль отступил назад, подал руку Хетер и притянул ее к себе.
— Хетер и я, мы всю жизнь ждем. Теперь времени у нас не остается. Завтра я ухожу в армию.
Дженит собралась что-то сказать, но Поль взглядом заставил ее замолчать.
— Я не хочу воевать. Все во мне протестует против того, чтобы губить единственный талант, который у меня есть. Но это мой долг. И, уезжая, я хочу знать, что вы с Хетер вместе.
Дженит провела языком по губам, намереваясь заговорить, но не произнесла ни слова. Поль и Хетер прошли мимо нее к дверям.
— Мы с Хетер спустимся в гостиную,— проговорил Поль.— Подумайте над моими словами. Я надеюсь, что вы к нам присоединитесь.
Когда ни выходили, Хетер не решилась оглянуться на мать. Спустившись вниз, они нашли свободные стулья в дальнем от приемника углу. Хетер почувствовала, как Поль крепко сжал ее руку. Сидевшие вокруг приемника, вытянув шеи, жадно слушали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162