Мальчик расправил плечи, лицо стало серьезным, он поклонился сначала Ярдли, потом Макквину и пожал им руки. Дважды проговорив: «Здравствуйте, сэр», он, не оглядываясь, вышел из комнаты и, пройдя через холл, скрылся в кухне.
— Он по-английски говорит лучше меня,— сказал Ярдли.— Это ваш внук?
— Поль знает оба языка,— ответил Атанас и сдержанно добавил:— Это мой сын, капитан.
— Ну, мистер Таллар, повезло же вам! Такой сынок!
Атанас бросил на Ярдли испытующий взгляд, но лицо его тут же смягчилось. Этот бывалый капитан ему решительно нравился. Он подвинул кресла, и все трое уселись у огня, а кухарка принесла поднос с чаем и печеньем. Атанас разливал, и за чаем они разговаривали о том о сем. Когда чашки были отставлены, Атанас и Ярдли закурили трубки.
Макквин наблюдал за ними. Он сидел, аккуратно подобрав ноги под стул, так что брюки туго обтягивали его круглые колени, и теребил пухлыми пальцами жемчужную булавку, вколотую в строгий темный галстук; он казался совсем неприметным, но сам примечал все. Воспитанный в Онтарио \ в протестантской семье, Макквин привык считать франко-канадцев людьми неполноценными: во-первых, они католики, во-вторых, французы. За восемнадцать лет, проведенных в Монреале, он стал относиться к французам терпимей, но и только. Сейчас, наблюдая, как хозяин дома беседует с Ярдли, он вынужден был отдать должное его вниманию и учтивости. Без всякой злонамеренности Макквин методически старался нащупать слабые стороны Таллара. Он, несомненно, человек властный. На манеру жестикулировать не стоит обращать внимания, ведь Таллар француз; если б не это, его можно было бы заподозрить в излишней эмоциональности. Макквин чуть кивнул головой, когда обнаружил наконец то, что искал: и лицо, и движения хозяина дома выдавали нетерпеливый характер. Значит, Таллара вряд ли можно считать деловым человеком.
Атанас не замечал, что Макквин его изучает; подавшись вперед, он с напряженным интересом слушал рассказ Ярдли о том, как тот лишился ноги. Эта тема возникла сама собой после разговора Ярдли с Полем.
— Вдруг он вырос прямо перед нами, мистер Таллар, вынырнул из тумана чуть ли не в двух тысячах ярдов от нас.
Онтарио — одна из центральных провинций Канады.
Не успел вахтенный крикнуть, а я уже смекнул, что это «Дрезден». Больно уж он был неуклюжий, все немецкие суда такие. Тупорылый, как старый паровоз, ясно, что «Дрезден». От самой Австралии мы шли и ни одного суденышка не встретили, а тут напоролись! Развернулся он, и я увидел, что пушки прямо на нас глядят! Да, скажу я вам, жуткая была минута.— Ярдли замолчал, и никто не проронил ни слова, но скоро он заговорил опять.— Ну, в общем, дальше рассказывать нечего. Очень быстро все случилось. Непроницаемое лицо Макквина внезапно ожило.
— Но как же так, капитан? Дженит не говорила, что вы... что вы пострадали из-за немецкого рейдера. Я думал, всему виной просто несчастный случай.
— Дочка не говорила, потому что сама об этом не знает,— сказал Ярдли.— Черт возьми, она же нервная, как ее покойная мать. У нее у самой муж за морем воюет, ей и своих забот хватает. Да и вообще, что проку говорить с женщинами о войне.
Полено в камине треснуло и развалилось, взметнув искры. Макквин вынул из жилетного кармана золотые часы и посмотрел на них. Заметив это, Атанас поглядел на свои.
— Поезд на Монреаль уйдет из Сент-Жюстина только через полтора часа,— сказал он.— Отсюда до вокзала тридцать пять минут езды. У вас еще много времени.
Но у Макквина были свои соображения. Встретив Таллара неделю назад в Оттаве, он договорился с ним о дне, когда Ярдли может приехать в Сен-Марк. Атанас тогда обмолвился, что англо-канадец сильно рискует, покупая участок в приходе, который с тех пор, как земли вдоль реки Св. Лаврентия были освоены, населяют одни французы. Тем не менее, если Ярдли хочет осмотреть ферму по соседству с Талларами, Атанас все устроит и встретит его, пусть только уточнит, каким поездом приедет. Макквин тогда намеренно не упомянул, что и сам собирается приехать с Ярдли. Он давно усвоил, что лучше избегать объяснений, если в них нет необходимости. Удивление на лице Таллара, увидевшего, как он выходит из поезда, доставило Макквину явное удовольствие.
— Я слышал,— заметил теперь Макквин, осторожно взвешивая каждое слово,— что у границы вашего прихода, на реке, есть любопытный водопад.
И опять лицо Атанаса выразило удивление.
— Действительно, есть,— сказал он,— мальчишкой я любил ловить рыбу в заводи под ним.
— Оттуда можно выловить не только рыбу, а кое-что поважней.
— Можно,— улыбнулся Атанас,— как раз эта речка принесла мне больше половины моих доходов. Я собираю пошлину за мост через нее.
Макквин покачал головой.
— Феодальные порядки, конечно, дают свою прибыль, Таллар, но от плотины ее будет много больше.
— На что нам в Сен-Марке плотина?
Макквин больше не качал головой, он устремил неподвижный взгляд в окно, поверх плеча Таллара.
— Все зависит от мощности потока,— сказал он.— Надо, чтобы инженеры ее проверили. Фабрика принесла бы здешним местам недурной доход.— Он снова повернул тяжелую голову и посмотрел прямо на хозяина дома.— Я заметил, что у вас в Сен-Марке новая церковь. Приход, наверно, в долгах?
— Конечно,— отозвался Таллар.
Ярдли молча прислушивался к разговору, переводя взгляд с одного на другого. Макквин напоминал ему животное, жующее жвачку. Атанас, подкрепляющий свои слова взмахами рук, игрой длинных пальцев, походил на актера, старающегося заучить роль.
— Понимаете, Таллар,— продолжал Макквин,— если французская Канада не займется разработкой своих ресурсов, этим вынуждены будут заняться другие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162