— Папа просил еще фунт табака,— сказал Поль.— Вы знаете какого.
Друэн вынул из груды жестянок с табаком красную с маркой Гудзонова залива и по прилавку подвинул ее к Полю. На его худом лице появилось
1 «Бакалея» (фр.).
2 «Универсальный магазин» фр.
хитрое выражение, и от этого оно как бы заострилось. Длинный крючковатый нос нависал над ртом, как кран, и когда Друэн был серьезен, он напоминал гробовщика. Стоило же ему улыбнуться, лицо покрывалось паутиной веселых морщин.
— Ага, значит, твой папа вчера вернулся из Оттавы?— спросил он.
— Да.
— Бьюсь об заклад, у него забот хватает?
На это Полю нечего было ответить. Друэн снова покачал головой.
— Твой папа слишком много курит. Как бы не нажил язвы.
Темно-карие, широко расставленные глаза Поля были не по-детски серьезны:
— А что такое язва?
— Язва бывает у тех, кто курит чересчур много. Один из моих дядей дымил, как печка, и кроме трубки ничего не признавал, вот и докурился до язвы. Умер в прошлом году.— Друэн покачал головой, снова облокотился на прилавок и замолчал.
Остальные тоже молчали. Они так хорошо знали друг друга, что у них не было нужды разговаривать. Больше всего их занимала погода, а ее они уже обсудили. Поль отошел к окну и попытался сквозь рекламу съестных товаров в витрине посмотреть, не идет ли капитан Ярдли. Он обещал сегодня встретиться с Полем в лавке. Но капитана не было видно, и мальчик повернулся к окну спиной. Он любил бывать у Друэна. Ему нравился запах бакалейных товаров, смешанный с крепким запахом табачного дыма из старых трубок. Нравилось разглядывать мешки со съестными припасами и сельскохозяйственные инструменты для фермеров, прислушиваясь к односложным замечаниям посетителей лавки.
Толстяк Френетт походил на бочонок. На нем были тяжелые сапоги и старый комбинезон. Он спустился со стойки и враскачку подошел к Полю. Огромная рука, широкая в кости и заросшая черными волосами, легла на газеты, зажатые под мышкой у Поля. Круглое лицо расплылось в улыбке:
— Ну, Поль, что сегодня пишут?— Он вытащил газеты из-под руки мальчика и расстелил их на стойке. Английскую газету он отпихнул в сторону, а француз-
3* ) скую «Ля пресс» начал читать, водя пальцем по заголовкам и громко произнося каждое слово.
— Плохо дело, а?— сказал он.— Понимаешь? Эти англичане загнали всех в армию, а сами знай проигрывают войну.
Френетт отдал газеты Полю, тот свернул их и снова сунул под мышку. Дверь открылась, и в лавку вошли еще двое: фермер, живший на краю прихода, и работник с фермы, расположенной неподалеку от Ярдли. Оба худые, с землистыми лицами, унылыми усами и прищуренными, как от солнца, глазами. Кивнув всем, они тяжело навалились на стойку, стараясь расположиться поудобнее.
— Ну и погодка, черт бы ее побрал,— заметил один из них.
Друэн взял с полки две пачки жевательного табака и бросил на прилавок. Оба полезли в карманы и вынули по монете в десять центов, отдали деньги Друэну, подняли пачки, откусили по дольке и спрятали оставшееся в карманы. Все это они проделали бездумно и почти одновременно.
— Три фунта сахара,— сказал фермер.
Друэн поставил на весы чашку и начал насыпать в нее сахар из большого белого мешка, стоявшего за стойкой, а фермер, не отрывая глаз от весов, внимательно следил, как бы Друэн, взвешивая, не подложил палец. Сахар был пересыпан в бумажный пакет и вручен фермеру. Тот заплатил деньги* и оставил пакет на стойке.
— Слыхали, что было в Сент-Жюстине?— спросил работник.
Друэн медленно покачал головой, а Френетт выжидательно вздернул подбородок. Бизоннетт не проявил никакого интереса.
— Вчера вечером туда приехало несколько солдат. Шатались по городу, вызывали всех на разговор. Потом начали угощать выпивкой. А потом, уже к полуночи шло, нагрянули в дом Этьена Лафлама и забрали Наполеона, это у Этьена старший. Прямо из постели.
— Вот скоты!— воскликнул Френетт.
— Ага,— продолжал работник,— старуха, жена Этьена, бросилась на тех солдат, как дикая кошка, а они, мерзавцы, начали толковать о повестке. И увели Наполеона прямо в подштанниках.
— Негодяи! — заорал Френетт, размахивая руками.
— Старуха все в себя не придет. Как же! Ее сыночка увели в одних подштанниках. Другая пара у нее в стирке, так что он ушел в старых. Вот она и бесится!
Френетт стукнул кулаком по стойке и разразился проклятиями. В прежние дни, когда он нанимался лесорубом, его по субботам остерегались. И до сих пор, выпив шЫзкеу Ыапс, он не прочь был подраться, если объявлялся желающий.
— Пусть только эти англичане сюда сунутся! — твердил он.— Посмотрим, что с ними будет, если захотят забрать меня.
— Да,— сказал фермер,— теперь уж Этьен ничего не сделает. Наполеона, поди, уж в форму вырядили.
— Все вы мерзавцы,— сказал Френетт,— сидите здесь и повторяете: «Ничего не поделаешь! Ничего не поделаешь!» Что-нибудь мы все-таки придумаем.
Друэн подался вперед, нагнувшись над стойкой:
— А не поможет ли господин Таллар? — Он огляделся, ища глазами Поля и, увидев его, смолк.
Когда появились два незнакомых ему человека, мальчик тихонько отошел от стойки. Посреди лавки стояло чучело жеребца-першерона 1 в натуральную величину и в полной упряжи. Друэн купил его по дешевке на распродаже после пожара в Сент-Жюстине. Он очень гордился чучелом и считал, что его лошадь красивее, чем статуи в церкви. Поль ощупывал сбрую, но ушки у него были на макушке. Не в первый раз в лавке заводили разговор про его отца, но, увидев Поля, замолкали. Френетт сказал:
— Слушай, Поль, а что с твоим братом? Я слыхал, Мариус тоже скоро пойдет в армию?
Друэн кашлянул, но Френетт не обратил на это внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162