Гоббс высказал соображение, которое позднее становится центральным
принципом критической философии Канта: мы с достоверностью можем знать
только то, что произвели сами. Только при этом Гоббс дает номиналистическое
истолкование этому "мы сами", считая, что порождающие причины находятся в
воле самого человека. Именно таким путем создаются, как показывает Гоббс,
линии и фигуры, составляющие предмет геометрии. "В этом смысле строго
доказательной, - пишет Гоббс, - является большая часть положений о
величине; наука о них называется геометрией. Так как причина тех свойств,
которыми обладают отдельные фигуры, заключается в линиях, которые мы сами
проводим, и так как начертание фигур зависит от нашей воли, то для познания
любого свойства фигуры требуется лишь, чтобы мы сделали все выводы из той
конструкции, которую сами построили при начертании фигуры. То, что
геометрия считается демонстративной наукой и действительно является строго
доказательной, обусловливается тем обстоятельством, что мы сами рисуем
фигуры".
Гоббс, таким образом, объясняет априорность (а тем самым и доказательность,
демонстративность) геометрии произвольностью геометрических построений:
начертание фигуры зависит от нашей воли.
Но не только Гоббс обосновывает достоверность математического знания
указанием на конструированность геометрических понятий; такой же способ
рассуждения мы обнаруживаем и у Спинозы, хотя в других отношениях эти два
философа и существенно расходятся. Так же как и Гоббс, Спиноза считает, что
истинное познание есть познание предмета из его причин. Поэтому адекватным
определением геометрического понятия, согласно Спинозе, тоже будет
определение его через порождение. Если определить круг "как фигуру, у
которой линии, проведенные от центра к окружности, равны, то всякий, -
говорит Спиноза, - видит, что такое определение совсем не выражает сущности
круга, а только некоторое его свойство". Определение, приведенное Спинозой,
дано не кем иным, как Евклидом, у которого мы читаем: "Круг есть плоская
фигура, содержащаяся внутри одной линии, на которой все из одной точки
внутри фигуры падающие прямые равны между собой".
Точно так же, как и Гоббс, Спиноза видит в действии, с помощью которого
строится фигура, причину, позволяющую раскрыть саму сущность данной фигуры,
а уже из сущности ее можно вывести и ее свойства. "Если данная вещь -
сотворенная (а несотворенной является только субстанция. - П.Г.), то
определение должно будет... содержать ближайшую причину. Например, круг по
этому правилу нужно будет определить так: это фигура, описываемая
какой-либо линией, один конец которой закреплен, а другой подвижен; это
определение ясно охватит ближайшую причину". Именно из определения через
конструкцию можно, согласно Спинозе, вывести и такое свойство круга, как
одинаковое расстояние всех точек окружности от центра.
Гоббс, Спиноза и Лейбниц, так же как и их античные и средневековые
предшественники, видят задачу науки в познании предмета на основании его
причины, однако само понимание причины, как видим, меняется. В математике
такая причина усматривается в способе порождения математического объекта и
- соответственно - его понятия. Представление о том, что в основе
достоверного знания о предмете лежит деятельность, производящая этот
предмет, возникает, как видим, задолго до Канта. И Спиноза, и Гоббс,
несомненно, согласились бы с Кантом в том, что задача геометра "состоит не
в исследовании того, что он усматривал в фигуре или в одном лишь ее
понятии, как бы прочитывая в ней ее свойства, а в том, чтобы создать фигуру
посредством того, что он сам, а priori, сообразно понятиям мысленно вложил
в нее и показал (путем построения). Он понял, что иметь о чем-то верное
априорное знание он может лишь в том случае, если приписывает вещи только
то, что необходимо следует из вложенного в нее им самим сообразно его
понятию".
Однако это суждение Спиноза или Гоббс признали бы истинным лишь по
отношению к такой науке, как геометрия, но не по отношению к физике. Так,
Гоббс проводит решительное различие между математикой как наукой априорной
(а потому и полностью доказательной) и физикой как наукой апостериорной,
которая не в состоянии все свои выводы сделать столь же необходимыми, как
математические. И аргументация Гоббса очень характерна: геометрические
фигуры творим мы сами, а природный мир сотворен Богом, и потому мы не в
состоянии непосредственно познать сущность явлений из их причин. "То, что
геометрия... является строго доказательной, обусловлено тем... что мы сами
рисуем фигуры. Предметы же и явления природы, напротив, мы не в состоянии
производить по нашему усмотрению. Эти предметы и явления созданы по воле
Бога, и, сверх того, большая часть их, например эфир, недоступна нашим
взорам. Поэтому мы и не можем выводить их свойства из причин, которых не
видим". В результате науки о природе Гоббс не относит к чистым наукам,
какими являются математические (арифметика и геометрия), а в соответствии с
давней, еще средневековой традицией относит их к наукам прикладным, хотя и
математическим. Сюда Гоббс относит, кроме физики, астрономию и музыку. Все
эти науки устанавливают причины наблюдаемых в природе явлений, но
устанавливают их не непосредственно, а путем умозаключений, косвенно, а
потому и причины эти могут иметь только гипотетический характер. "Исходя из
видимых нами свойств, мы можем посредством умозаключений познать, что могли
существовать те или иные причины этих свойств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185