Нам здесь важнее показать, в чем состоит
отличие философского учения Кузанца от неоплатонизма как языческого
(Плотина, Прокла), так и христианского (Псевдо-Дионисия Ареопагита). Ибо
учение Кузанца - не просто продолжение неоплатонистской традиции, а ее
существенное перетолкование, и как раз то, что внес Николай в понимание
принципов Платона, Плотина и Прокла, дало толчок новому направлению в
развитии философии и естествознания нового времени.
Каким же образом и в каком направлении происходит у Кузанца переосмысление
принципов неоплатонизма?
Начнем с центрального понятия философии Николая Кузанского - с понятия
единого. В своем определении этого понятия Кузанец существенно отходит от
Платона и неоплатоников. В самом деле, в рамках традиции Платона и
неоплатоников единое характеризуется через противоположность иному, не
единому. Эта характеристика восходит к пифагорейцам, противопоставлявшим
единое многому, предел беспредельному, а также к элеатам, у которых
противопоставление единого множеству носило онтологический характер.
Кузанец, напротив, с самого начала заявляет, что "единому ничто не
противоположно". Отсюда совершенно логично вытекает, что "единое есть всЇ"
- формула, звучащая уже как вполне пантеистическая и предваряющая пантеизм
Джордано Бруно. Точка зрения Николая в этом пункте отличается не только от
подхода, характерного для традиционной средневековой христианской теологии,
представители которой не могли бы согласиться, что единое есть все, потому
что принципиально отличали творение от Творца, - но она радикально
отличается также и от учения неоплатоников, которые тоже - уже по другим
основаниям - не отождествляли "единое" и "всЇ". Так, вслед за Платоном
Прокл считает, что единому противоположно беспредельное, а потому единое,
как оно существует само в себе, и единое как причастное многому (а именно в
силу этой причастности и возникает "всЇ") - это не одно и то же.
"...Необходимо, - пишет Прокл в этой связи, - чтобы нечто объединенное
отличалось от единого, ибо, если единое тождественно объединенному (т.е.
тождественно "всему". - П.Г.), оно становится бесконечным множеством, и то
же самое будет с каждой из (частей), из которых состоит объединенное". При
этом Прокл здесь повторяет аргумент, приведенный Платоном в диалоге
"Парменид".
В этом важнейшем пункте как раз и начинается у Николая Кузанского пересмотр
предпосылок и античного, и средневекового мышления. Из утверждения, что
единое не имеет противоположности, следует большой важности вывод о том,
что единое тождественно бесконечному, абсолютный минимум - абсолютному
максимуму. "Божество есть бесконечное единство", - говорит Кузанец,
отождествляя тем самым то, что пифагорейцы, Платон и неоплатоники
противопоставляли как крайние противоположности: самотождественное и иное.
Бесконечное - это то, больше чего не может быть; это максимум; единое же -
это минимум; максимум и минимум, согласно Кузанцу, суть одно и то же.
"Максимумом я называю то, больше чего ничего не может быть. Но такое
преизобилие свойственно единому. Поэтому максимальность совпадает с
единством, которое есть и бытие. Если такое единство универсальным и
абсолютным образом возвышается над всякой относительностью, то ему ничего и
не противоположно по его абсолютной максимальности. Абсолютный максимум
есть то единое, которое есть все; в нем все, поскольку он максимум; а
поскольку ему ничто не противоположно, с ним совпадает и минимум".
В пользу отождествления категорий "единое" и "бытие" Кузанец приводит
характерный аргумент: "Слово... единство, - пишет он, - это как бы
"естинство" (wutaj) от греческого wu, что по-латински значит "сущий";
единство есть как бы бытие (entitas). В самом деле, - отмечает далее
Николай Кузанский, - Бог есть само бытие вещей, ведь он - форма их
существования, а значит, их бытие". Интересно, что и сам Кузанец в работе
"О предположениях" замечает, что на вопрос "есть ли Бог?" наиболее
правильно будет ответить, что "он ни есть, ни не есть, ни - есть и не
есть". Этот ответ выдержан действительно в духе неоплатонизма, но
непоследовательность в этом вопросе (как, впрочем, и в некоторых других) у
Николая встречается довольно часто.
Единое, таким образом, есть бытие, оно есть все, есть бесконечное, или,
иначе говоря, в нем максимум и минимум совпадают. Чтобы сделать более
наглядным принцип совпадения противоположностей - максимума и минимума,
Кузанец обращается к математике, указывая, что при увеличении радиуса круга
до бесконечности окружность превращается в бесконечную прямую. У такого
максимального круга диаметр становится тождественным окружности, более
того, с окружностью совпадает не только диаметр, но и сам центр, а тем
самым оказываются совпавшими точка (минимум) и бесконечная прямая
(максимум). Аналогично обстоит дело с треугольником: если одна из его
сторон бесконечна, то и другие две тоже будут бесконечными. "Но нескольких
бесконечностей не бывает, и за пределами воображения ты трансцендентно
понимаешь, что бесконечный треугольник не может состоять из нескольких
линий, хоть этот максимальный, не составной и простейший треугольник есть
истиннейший треугольник, обязательно имеющий три линии, и, значит,
единственная бесконечная линия с необходимостью оказывается в нем тремя..."
Так Николай Кузанский демонстрирует, что бесконечная линия есть и
треугольник, и круг, и шар.
Совпадение противоположностей - coincidentia oppositorum - оказывается
важнейшим методологическим принципом философии Кузанца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185