д.", мы
применяем категорию субстанции, относя тем самым многообразие ощущений не
просто к определенной точке пространства, а к некоторому объекту,
существующему независимо от нас. Однако, согласно Канту, этот объект
обладает независимостью только от эмпирического, индивидуального, но не
трансцендентального субъекта; и лишь потому, что мы не сознаем той
деятельности рассудка, с помощью которой этот объект созидается, мы можем
считать его вещью самой по себе. В действительности в мире опыта мы всегда
имеем дело лишь с явлениями, которые представляют собой продукт априорного
синтеза, осуществляемого нами бессознательно.
Именно то обстоятельство, что рассудок сам конструирует предмет сообразно
априорным формам мышления - категориям - снимает, по Канту, вопрос о том,
почему предметы согласуются с нашим знанием о них. Мы можем познать только
то, что сами создали - эта формула лежит в основе теории познания Канта,
поставившего деятельность трансцендентального субъекта на место субстанции
прежнего рационализма.
Если бы природа, говорит Кант, представляла собой нечто, существующее
совершенно независимо от познающего субъекта, т.е. была бы совокупностью
вещей в себе, мы не могли бы получить о ней всеобщего и необходимого
знания; но поскольку природа есть лишь совокупность и связь явлений, а
явления - продукт деятельности нашего собственного рассудка, то мы
постигаем законы природы, которые суть не что иное, как принципы
организации трансцендентального субъекта.
Царящая в природе необходимость потому и может быть познана средствами
математического естествознания, что априорные формы чувственности -
пространство и время - и априорные формы рассудка - категории - сначала
порождаются бессознательной деятельностью того самого трансцендентального
субъекта, который затем уже сознательно пытается воспроизвести законы
созданной им природы с помощью идеальных конструкций - в математике и в
эксперименте. Так в кантовской философии теоретически осмысливаются
принципы классической механики Галилея-Декарта-Ньютона.
Таким образом, априорные формы чувственности, с одной стороны, и априорные
формы рассудка, с другой, вносят начало организации и единства в
многообразие чувственного материала.
Однако возникает вопрос, где находится источник всех этих форм единства?
Как мы помним, такой вопрос возникал еще в античности; платоновское учение
о едином, которое обеспечивает целостность и единство мира идей, было одним
из ответов на этот вопрос. В средние века функция платоновского единого
перешла к Богу, в рационализме XVII в. божественная субстанция была
гарантом как единства бытия, так и возможности истинного, достоверного
знания.
Отвергнув субстанциализм прежней философии, Кант вновь оказался перед
вопросом: что именно служит последним основанием единства, без которого
рассудок не мог бы осуществлять свою функцию объединения многообразного?
Такое высшее единство Кант может искать только в субъекте, и он усматривает
его в том всегда тождественном себе акте, который сопровождает все наши
представления и впервые делает их возможными: акте самосознания,
выражающемся в формуле "я мыслю". Этот акт Кант называет трансцендентальным
единством апперцепции (самосознания), указывая на то, что именно этот
надындивидуальный акт и составляет истинное ядро трансцендентального
субъекта, служащее источником всякого единства. Категории представляют
собой, по Канту, как бы частные формы (спецификации) этого высшего единства.

5. Рассудок и разум

Процесс познания, по Канту, предполагает, как мы уже знаем, наличие двух
способностей - восприимчивости, которая доставляет чувственный материал, и
спонтанности, самодеятельности, осуществляемой рассудком, который с помощью
понятий объединяет чувственное многообразие. Ни чувственность, ни рассудок,
взятые порознь, не могут дать знания. Кант отнюдь не оригинален, когда
показывает, что именно рассудок осуществляет функцию единства в познании,
это было известно и до него. Но вот тезис о том, что понятия рассудка сами
по себе бессодержательны и что содержание им дает лишь чувственность,
отличает кантовскую теорию познания от предшествующей. Но из такого
понимания рассудка необходимо вытекает большой важности вывод: категории
рассудка можно применять лишь в пределах опыта; всякая попытка мыслить с
помощью категорий вещи, как они существуют сами по себе, ведет к
заблуждениям, в которые всегда впадала метафизика.
Однако при этом Кант не считает рассудок высшей познавательной
способностью: не говоря о том, что понятия рассудка без ощущений пусты,
т.е. что рассудок нуждается в материале, для того чтобы осуществлять
деятельность синтезирования, ему также недостает цели, т.е. движущего
стимула, который придавал бы смысл, давал направление его деятельности. Не
случайно кантовская система категорий рассудка не содержит категории цели.
Здесь опять-таки, надо думать, сказалось то обстоятельство, что в своем
понимании познания немецкий философ ориентировался на математическое
естествознание, прежде всего - механику, не признававшую телеологического
подхода к природе и полностью изгнавшую понятие цели из научного обихода.
Существует ли среди наших познавательных способностей такая, которая могла
бы руководить деятельностью рассудка, ставя перед ним определенные цели?
Согласно Канту, такая способность существует, и называется она разумом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185