Закон непрерывности гласит: если существенные органы одного
существа приближаются к органам другого, то и все остальные свойства
первого должны непрерывно приближаться к свойствам второго. Так с
необходимостью все порядки природных существ образуют одну-единственную
цепь, в которой различные классы, подобно многочисленным кольцам, так тесно
друг с другом соединены, что для чувств и воображения невозможно точно
указать пункт, где начинается один класс и кончается другой..."
Лейбниц указывает, в каком направлении следует работать биологам, чтобы
открыть те промежуточные виды, которых недостает в цепи живых существ. "Нет
ничего необычайного в существовании зоофитов, или, как их называет Гудде,
растение-животных, - как раз их существование полностью соответствует
порядку природы. Принудительная сила закона непрерывности для меня столь
незыблема, что я ни в малейшей степени не был бы удивлен открытием
промежуточных существ, которые по некоторым своим особенностям, например
питанию и размножению, с одинаковым правом могли бы быть отнесены к
растениям, как и к животным. Да, я, повторяю, не только не был бы удивлен
этим, но я даже убежден, что такие существа должны быть и что естественной
истории в один прекрасный день удастся обнаружить их, если только она
доскональнее изучит бесконечность живых существ, которые из-за своей
малости ускользают от обычных исследований или же скрываются внутри земли
или в глубинах вод".
Именно Лейбницу принадлежит разработка и логическое обоснование идеи
развития, которая была чужда XVII столетию и которая только к концу XVIII -
началу XIX в. стала пробивать себе путь в сознание философов и ученых.
Лейбниц был прав, отмечая, что его век еще не созрел для восприятия этой
идеи. "Принцип непрерывности,- говорит он,- не вызывает у меня ни малейшего
сомнения, и он мог бы послужить цели обоснования ряда важных истин той
подлинной философии, которая возвышается над чувствами и воображением и
ищет источник явлений в интеллектуальных сферах. Я льщу себе, что у меня
есть некоторые идеи такого рода философии, но век не созрел для того, чтобы
воспринять их".
8. Проблема континуума и вопрос о связи души и тела
Монадология Лейбница, таким образом, в значительной мере обязана своим
возникновением открытиям в биологии и особенно в эмбриологии. Однако
аналогия, которую проводит Лейбниц между мельчайшим живым организмом и
монадой, как бы она ни помогала воображению, в то же время не способствует
прояснению понятия монады. Эта аналогия скорее мешает созданию ясного
понятия, поскольку живой организм, как бы мал он ни был, всегда имеет
пространственное протяжение, которого не имеет, по определению Лейбница,
монада. В результате нам легко представить себе, как путем соединения
множества мельчайших организмов-клеток составляется тело животного или
растения, но мы не имеем права по аналогии с этим мыслить себе соединение
монад - ведь монада лишена протяжения, и, сколько бы мы ни "складывали"
таких непротяженных единиц, из них не получится протяженного тела. Здесь
перед нами - опять-таки зенонов парадокс непрерывности: непрерывное нельзя
получить из суммы неделимых.
А в то же время у Лейбница мы встречаем оба утверждения, каждое из которых
противоречит другому. С одной стороны, он определяет монаду как простую
субстанцию, не имеющую частей (не иметь частей - это и значит быть
простым). И поясняет при этом, что "где нет частей, там нет ни протяжения,
ни фигуры, и невозможна делимость". С другой стороны, он говорит, что
"сложная субстанция есть не что иное, как собрание или агрегат простых".
Что же, значит, из суммы неделимых мы получаем непрерывное? Ибо что такое
сложное, как не непрерывное, бесконечно делимое, имеющее фигуру и
протяжение?
Проблема континуума имеет у Лейбница и еще один аспект, с философской точки
зрения не менее важный: в этой форме Лейбниц обсуждает традиционную для
XVII-XVIII вв. проблему соотношения души и тела. И в самом деле: неделимое
(монада) - это душа, ибо все телесное делимо; непрерывное же и бесконечно
делимое - это тело. Вопрос стоит так: может ли сложная субстанция, т.е.
тело, быть составлена из простых, т.е. душ? Или, быть может, это "состоит"
надо понимать в каком-то другом, не буквальном смысле?
Послушаем Лейбница. "Всякая простая субстанция, или особая монада,
составляющая центр и начало единства субстанции сложной (например,
животного), окружена массой, состоящей из бесконечного множества других
монад, слагающих собственное тело такой центральной монады; сообразно
изменениям этого тела она представляет, как бы в некоторого рода центре,
вещи, находящиеся вне ее".
Отсюда видно, что Лейбниц мыслит тело как совокупность бесконечного
множества монад, объединенных между собой в нечто целое высшей монадой,
которая составляет организующий центр данного тела. Это значит, что тело
есть масса только с точки зрения этой высшей монады, а само по себе оно
состоит из неделимых, и, стало быть, в строгом смысле слова не есть нечто
непрерывное. В любом теле, согласно Лейбницу, заключено актуально
бесконечное множество неделимых - монад. Но в таком случае мы можем
говорить о теле не в буквальном, а в каком-то переносном смысле.
И тем не менее Лейбниц везде говорит именно о теле, в соединении с которым
монада - любая монада, а не только высшая! - образует живое целое. Так,
Лейбниц утверждает, что "душа выражает Вселенную лишь некоторым образом и
на некоторое время, смотря по отношению других тел к ее телу".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185