Тут и коренится кантовское утверждение, послужившее объектом критики со
стороны столь многих его противников и даже большинства последователей, а
именно, что вещи в себе "аффицируют нас". Ведь при феноменалистическом
истолковании лейбницева отношения между монадами как началами простыми и
телами как сложными агрегатами остается только одна возможность перехода от
первых ко вторым: вещи в себе так воздействуют на нас, что в результате в
нашей чувственности возникает некоторое многообразие, которое потом с
помощью присущих нам априорных форм созерцания и рассудка организуется в
мир опыта. Между "вещами в себе" и явлениями сохраняется отношение причины
и следствия - в том и только в том смысле, в каком без причины не может
быть следствия - без вещей в себе не может быть и явлений. Кант не может
избавиться от противоречия, которое буквально бросается в глаза: он
применяет здесь незаконно одну из категорий рассудка - причинность - по
отношению к вещам в себе.
Тезис о непознаваемости вещей в себе Кант распространяет даже на ту сферу,
которая послужила у Лейбница одним из источников для его понятия монады и
которую сам Кант считает реальностью, "непосредственно данной как простая
субстанция" - а именно на человеческое Я, на самосознание. Даже наше Я, как
оно дано нам в акте самосознания, не есть, согласно Канту, вещь в себе,
т.е. монада, ибо оно открывается нам посредством внутреннего чувства, а
значит, опять-таки опосредовано чувственностью и таким образом есть только
явление.
Трансцендентальное единство апперцепции, согласно Канту, не есть единое
субстанции. Он критикует предшествующий рационализм за неправомерную
субстанциализацию "я мыслю", которое есть лишь единство функции.
Иными словами, из мыслей, которыми наделен субъект, включая даже и "первую"
среди них - "я мыслю", нельзя выводить бытие самого субъекта, ибо всякое
содержание мышления характеризует не субъекта, а объект, к которому оно
отнесено. Никакое содержание мышления не указывает на то, что есть сам
мыслящий, - оно указывает только на то, что есть мыслимое. Вот что означает
положение Канта, что трансцендентальное единство апперцепции есть не
единство субстанции, а единство функции.
В плане теоретическом человек самому себе дан, по Канту, только как
явление, и к нему таким образом полностью относятся все законы мира
явлений, т.е. мира, в котором нет ничего простого, неделимого, что было бы
целью самой по себе, причиной самого себя. В сфере теоретической мы не
обнаруживаем тождества человеческой личности: для теоретического разума
человек предстает как природный объект наряду с другими природными
объектами.

7. Мир природы и царство свободы

Мир вещей в себе, или, иначе говоря, умопостигаемый мир, доступен лишь
разуму и полностью закрыт для чувственности. Но разуму теоретическому, т.е.
науке, как мы уже знаем, он недоступен. Однако это не значит, что мир этот
вообще никак не свидетельствует о себе человеку. Он, по Канту, открывается
практическому разуму. Практическим разум здесь называется потому, что его
функция - руководить поступками человека, т.е. устанавливать принципы
нравственного действия. В отличие от теоретического, практический разум
"занимается определяющими основаниями воли, а воля - это способность или
создавать предметы, соответствующие представлениям, или определять самое
себя для произведения их...".
Волю Кант отличает от чувственной склонности ("способности желания"):
последняя определяется эмпирическим субъектом (вспомним "частного человека"
просветителей) и, по Канту, одинаково свойственна как человеку, так и
животным. Желание всегда эгоистично (субъективно), определяется
индивидуальными потребностями и в этом смысле лишено всеобщего
(объективного) характера. Напротив, воля - это способность, которой
наделены только разумные существа; она "мыслится как способность определять
самое себя к совершению поступков сообразно с представлением о тех или иных
законах... То, что служит воле объективным основанием ее самоопределения,
есть цель, а цель, если она дается только разумом, должна иметь одинаковую
значимость для всех разумных существ". Таким образом, воля - это
способность человека определять свои действия всеобщими предметами (целями
разума), а потому Кант и отождествляет ее с разумом, называя разумом
практическим.
Существо, способное действовать в соответствии со всеобщими, а не
эгоистическими целями, есть существо свободное.
Если в сфере теоретического разума, т.е. в мире природы, как мы знаем, нет
места понятию цели, то в сфере практического разума, в мире свободы цель -
это ключевое понятие. Определяя основания воли, разум в его практическом
применении ставит воле ее цель; возможность же действовать в соответствии с
целями разума есть сущность свободной воли, сущность человека как
свободного существа. Понятие цели определяется Кантом как "причинность из
свободы"; если в мире эмпирическом, в мире природы всякое явление
обусловлено предшествующим как своей причиной, то в мире свободы разумное
существо может "начинать ряд", исходя из понятия разума, вовсе не будучи
детерминированным природной необходимостью. Свобода, по Канту, и есть
независимость от определяющих причин чувственно воспринимаемого мира.
Кант называет человеческую волю автономной (самозаконной). Автономия воли
состоит в том, что она определяется не внешними причинами - будь то
природная необходимость или даже божественная воля, - а тем законом,
который она сама ставит над собой, признавая его высшим, т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185