- П.Г.) наш рассудок приобретает негативное расширение, т.е.,
называя вещи в себе (рассматриваемые не как явления) ноуменами, он
оказывается не ограниченным чувственностью, а скорее ограничивающим ее. Но
вместе с тем он тотчас ставит границы и самому себе, признавая, что не
может познать вещи в себе посредством категорий, стало быть, может мыслить
их только как неизвестное нечто".
Противоречие, возникшее у Канта в связи с необходимостью объяснить природу
связи вещей в себе и явлений, в рамках кантовского трансцендентального
идеализма разрешить невозможно. "Неизвестное нечто" действует на наши
чувства - это тезис; категория причины (и действия) к миру вещей в себе
неприменима - это антитезис. Синтеза Канту достигнуть не удалось.
Тезис о непознаваемости вещей в себе Кант распространяет даже на ту сферу,
которая послужила у Лейбница первейшим источником для его понятия монады и
которую сам Кант считает реальностью, "непосредственно данной как простая
субстанция", - а именно на человеческое Я, на самосознание. Даже наше Я,
как оно дано нам в акте самосознания, не есть, согласно Канту, вещь в себе,
т.е. монада, ибо оно открывается нам посредством внутреннего чувства, а
значит, опять-таки опосредовано чувственностью и таким образом есть только
явление. "Все, что представляется посредством чувства, есть в этом смысле
всегда явление, а потому или вообще нельзя допускать наличия внутреннего
чувства, или субъект, служащий предметом его, должен быть представляем
посредством него только как явление, а не так, как он судил бы сам о себе,
если бы его созерцание было лишь самодеятельностью, то есть если бы оно
было интеллектуальным".
Правда, в самосознании Кант выделяет два слоя: субъективное единство
самосознания, которое представляет собой определение внутреннего чувства и
в котором субъект дан сам себе как явление, как психологический,
эмпирический субъект. Второй слой - это объективное единство самосознания,
которое Кант называет трансцендентальным единством апперцепции и которое
есть высший принцип всего человеческого знания, ибо оно одно обусловливает
единство знания благодаря отнесению его к некоторому "я мыслю", которое
должно сопровождать все представления, иначе они рассыпаются и теряют
всякую связь между собой.
Но трансцендентальное единство апперцепции, согласно Канту, не есть
единство субстанции. Критикуя предшествующий рационализм за неправомерную
субстанциализацию "я мыслю", которое есть лишь единство функции, Кант
пишет: рациональная психология кладет в основу науки о душе "совершенно
лишенное содержания представление: Я, которое даже нельзя назвать понятием,
так как оно есть лишь сознание, сопутствующее всем понятиям. Посредством
этого Я, или Он, или Оно (вещь), которое мыслит, представляется не что
иное, как трансцендентальный субъект мысли =Х, который познается только
посредством мыслей, составляющих его предикаты, и о котором мы, если его
обособить, не можем иметь ни малейшего понятия..."
Человек самому себе дан, по Канту, только как явление, и к нем, таким
образом, полностью относятся все законы мира явлений, т.е. мира, в котором
нет ничего простого, неделимого, что было бы целью самой по себе, причиной
самого себя, то есть всего того, что, согласно Лейбницу, характеризует
субстанции. В сфере теоретической мы не обнаруживаем тождество человеческой
личности: для теоретического разума человек предстает как природный объект
наряду с другими природными объектами.
Итак, "Я" трансцендентальной апперцепции не есть вещь в себе. "Анализ меня
самого в мышлении вообще не дает никакого знания обо мне самом как объекте.
Логическое истолкование мышления вообще ошибочно принимается за
метафизическое определение объекта". Предмет чистого мышления, не данный
созерцанию, т.е. "ноумен", как поясняет Кант, есть не вещь в себе, а
иллюзия разума. Вещь в себе потому и оказывается за пределами
теоретического познания, что она не может быть предметом созерцания, а
могла бы быть лишь предметом умозрения, но чисто умопостигаемого знания
Кант, в отличие от Лейбница, не признает.
Как видим, в "Критике чистого разума" Кант занял последовательно
феноменалистскую позицию в вопросе о характере связи между неделимой вещью
в себе и непрерывным явлением. Для этого Канту потребовалась перестройка
лейбницева учения, приведшая к созданию системы трансцендентального
идеализма.
2. Соотношение математики, естествознания и метафизики. Попытка примирить
Лейбница и Ньютона
Отвергая реалистическое истолкование проблемы континуума, Кант критикует не
только Лейбница, но и самого себя, свои ранние работы. Над проблемой
континуума Кант бился на протяжении всей жизни, начиная с 50-х гг. и кончая
работами 1802-1803 гг., и в своих ранних произведениях он был ближе к
Лейбницу, чем в "Критике чистого разума". Диссертация Канта, написанная в
1756 г., уже содержит тот круг проблем, который составил содержание второй
антиномии, проанализированной нами выше. Диссертация носит название:
"Применение связанной с геометрией метафизики в философии природы", но для
краткости ее чаще именуют "Физической монадологией". В ней рассматривается
вопрос о том, возможно ли, а если да, то каким образом согласовать
геометрию, основанную на предпосылке бесконечной делимости пространства,
т.е. его непрерывности, с метафизикой, которая исходит из допущения
некоторых первичных простых, а следовательно, неделимых элементов природы.
Это уже, в сущности, и есть антиномия простого и сложного, как она была
поставлена Кантом 25 лет спустя в "Критике чистого разума".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185