что — эта программа личности долж-
на быть одинакова для всех? Что же, я должен вгонять
каждую индивидуальность в единую программу, в стан-
дарт и этого стандарта добиваться? Тогда я должен по-
жертвовать индивидуальной прелестью, своеобразием,
особой красотой личности, а если не пожертвовать, то ка-
кая же у меня может быть программа! И я не мог этого
вопроса так просто, отвлеченно разрешить, но он у меня
был разрешен практически в течение десяти лет.
Я увидел в своей воспитательной работе, что да, дол-
жна быть и общая программа, «стандартная», и инди-
видуальный корректив к ней. Для меня не возникал во-
прос: должен ли мой воспитанник выйти смелым челове-
ком, или я должен воспитать труса? Тут я допускал
«стандарт», что каждый должен быть смелым, мужест-
венным, честным, трудолюбивым, патриотом. Но как по-
ступать, когда подходишь к таким нежным отделам лич-
ности, как талант? Вот иногда по отношению к таланту,
когда стоишь перед ним, приходится переживать чрез-
вычайные сомнения. У меня был такой случай, когда
мальчик окончил десятилетку. Его фамилия Терентюк.
Он очень хорошо учился — на пятерки (у нас в школе
была пятибалльная система), потом пожелал пойти в
технологический вуз. Я в нем открыл большой артисти-
ческий талант раньше этого, причем талант очень редкой
наполненности комика, чрезвычайно тонкого, остроум-
ного, обладающего прекрасными голосовыми связками,
богатейшей мимикой, умного такого комика. Я видел,
что именно в области актерской работы он может
дать большой результат, а в технологическом училище
он будет средним студентом. Но тогда было такое увле-
чение, что все мои «пацаны» хотели быть инженерами.
А уж если заведешь речь о том, чтобы идти в педагоги,
так прямо в глаза смеялись: «Как это, сознательно, на-
рочно идти в педагоги?» — «Ну, иди в актеры».— «Да
что вы, какая это работа у актера?» И вот он ушел в
217
технологический институт при моем глубочайшем убеж-
дении, что мы теряем прекрасного актера. Я сдался, я
не имею права, в конце концов, совершать такую ломку...
Но здесь я не удержался. Он проучился полгода,
участвовал в нашем драматическом кружке. Я подумал-
подумал и решился — вызвал его на собрание коммуна-
ров, говорю, что вношу жалобу на Терентюка: он не
подчинился дисциплине и ушел в технологический вуз.
На общем собрании говорят: «Как тебе не стыдно, тебе
говорят, а ты не подчиняешься». Постановили: «Отчис-
лить его из технологического института и определить в
театральный техникум». Он ходил очень грустный, но
не подчиниться коллективу не мог — он получал стипен-
дию, общежитие в коллективе. И сейчас он прекрасный
актер, уже играет в одном из лучших дальневосточных
театров, в два года он проделал путь, который люди де-
лают в 10 лет. И сейчас он мне очень благодарен.
Но все-таки, если бы теперь передо мной стояла та-
кая задача, я бы боялся ее решить,— кто его знает, ка-
кое я имею право произвести насилие? Вот право произ-
водить такую ломку — вопрос для меня не решенный.
Но я глубоко убежден, что перед каждым педагогом
такой вопрос будет вставать — имеет ли право педагог
вмешиваться в движение характера и направлять туда,
куда надо, или он должен пассивно следовать за этим
характером? Я считаю, что вопрос должен быть решен
так: имеет право. Но как это сделать? В каждом отдель-
ном случае это надо решать индивидуально, потому что
одно дело иметь право, а другое дело — уметь это сде-
лать. Это две различные проблемы. И очень возможно,
что в дальнейшем подготовка наших кадров будет за-
ключаться в том, чтобы учить людей, как производить
такую ломку. Ведь учат врача, как производить трепа-
нацию черепа. В наших условиях, может быть, будут
учить педагога, как такую «трепанацию» производить,—
может быть, более тактично, более успешно, чем я это
сделал, но как, следуя за качествами личности, за ее
наклонностями и способностями, направить эту лич-
ность в наиболее нужную для нее сторону.
Т. 4. С. 129—130
И, кроме того, мы всегда должны помнить, каким бы
цельным ни представлялся для нас человек при широ-
ком обобщении, все же нельзя его считать совершенно
218
однообразным явлением. Люди в известной степени
представляют собой очень разносортный материал для
воспитания, и выпускаемый нами «продукт» обязатель-
но будет тоже разнообразен. Так, объединяя многие ве-
щества в одном понятии металла, мы не будем стремиться
к производству алюминиевых резцов или ртутных под-
шипников. Было бы неимоверным верхоглядством игно-
рировать человеческое разнообразие и вопрос о задачах
воспитания стараться втиснуть в общую для всех сло-
весную строчку.
Наше воспитание должно быть коммунистическим,
классовым, и каждый воспитанный нами человек дол-
жен быть полезен делу рабочего класса. Это обобща-
ющее положение с необходимостью предполагает имен-
но различные формы его реализации в зависимости от
различия [человеческого] материала и разнообразия
его использования в обществе. Всякое иное положение
есть обезличка, которая, к слову сказать, нигде не свила
для себя такого крепкого гнезда, как в педагогике.
Общие и индивидуальные черты личности в отдель-
ных живых явлениях образуют бесконечно запутанные
узлы, и поэтому проектировка личности становится де-
лом чрезвычайно трудным и требующим осторожности.
Самым опасным моментом еще долго будет страх перед
человеческим разнообразием, неумение из разнообраз-
ных элементов построить уравновешенное целое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140