Движимы
й любовью и страхом за Линден, он позволил ей вернуться к нему, бросив его
пораженное недугом тело в той, иной жизни. Оставив разлагаться, умирать, х
отя Линден, конечно же, подобного намерения не имела.
«Возможность нести свою ношу есть дарованная тебе милость», Ц говорил е
му Бринн. Но Ковенант в это не верил.
Он лежал в темноте без движения, но не спал. Сон не шел, хотя Ковенант был бы
рад любой возможности забыться. Он таращился в каменный потолок каюты. Т
аращился безо всякой цели, ему казалось, что он сам был высечен из мертвог
о камня и являл собой сосуд, полный безрассудства и пустых мечтаний. Мечт
аний, в который раз завлекших его в западню и обрекших на поражение.
Окажись старая одежда под рукой, гнев и злость на себя, возможно, выгнали б
ы Ковенанта на палубу и заставили присоединиться к скорбящим товарищам.
Но он сам Ц будто бы для сохранности Ц оставил свои вещи в каюте Линден,
а заставить себя пойти туда не имел сил. Его любовь к ней была отравлена эг
оизмом, насквозь пропитана фальшью. В отношениях с нею он допустил ложь л
ишь единожды, в самом начале, но теперь эта ложь обернулась против него и с
тала его проклятием. Он утаил от нее один факт. Утаил, трусливо надеясь, чт
о правда никогда не будет востребована, а его желание, его тяга к ней стане
т, в конце концов, оправданной и допустимой. Но, утаив истину, он не добился
ничего, лишь ввел в заблуждение Линден, а заодно и Поиск. А в результате Ц
победа Презирающего.
Но нет, на самом деле все обстояло еще хуже. Он действительно нуждался в не
й. Нуждался отчаянно, так сильно, что эта нужда вдребезги разбила его защи
тную скорлупу. Но столь же остро Ковенант ощущал и иную необходимость, ин
ой долг. Ему надлежало стать избавителем мироздания. Он, смертный, должен
был противопоставить кровопролитию и боли Ц всему Злу, источаемому Лор
дом Фоулом, Ц свой достойный ответ. Но будучи обречен на эту борьбу, он на
столько замкнулся, пестуя свое одиночество и недуг, что стал едва ли не об
оротной стороной того же самого Зла.
И вот он разбит. У него не осталось ничего, на что можно было надеяться. Нич
его, к чему стоило бы стремиться. А ведь многое можно было понять и раньше.
Тот старик на Небесной Ферме разговаривал не с ним, а с Линден. Элохимы, ви
девшие в нем, Ковенанте, угрозу для мироздания, приветствовали Линден ка
к Солнцемудрую. Да и Елена, умершая Елена, ясно дала понять в Анделейне, чт
о исцеление Страны должно стать делом рук Линден. Линден, а не его. Услышан
ного было более чем достаточно, но он не захотел понять очевидное. Не захо
тел, ибо более всего нуждался в осознании собственной значимости. Но, тем
не менее, даже сейчас, когда бесценные дары, бережно сложенные у его порог
а, рассыпались в прах, он не намеревался отказываться от кольца, ибо не хот
ел уступать, ни Линден, ни Финдейлу того, что составляло основной смысл ег
о жизни. Раз уж он не в силах добиться победы, то должен хотя бы нести бремя
своей вины. Потерпев неудачу во всем, он еще мог отказаться от пощады.
Так он и лежал, покачиваясь на подвесной койке во чреве Каменного корабл
я. Сознание своего провала сковывало его, как стальные цепи, и он даже не п
ытался пошевелиться. А когда свет выплывшей из мрака луны наполнил глаза
Ковенанта, он вспомнил Анделейн и предостережение, услышанное от умерше
го Морэма, бывшего Высокого Лорда: «Помни, он не зря назвал тебя своим враг
ом. Он всегда будет пытаться направить тебя по ложному пути».
Все было именно так, только вот он, Ковенант, оказался не врагом, а скорее ж
алкой марионеткой Презирающего. Даже былые победы обернулись против не
го.
Зализывая душевные раны, Ковенант вновь вперил в потолок невидящий взгл
яд. Он так и не пошевелился. В своей горестной отрешенности Ковенант не ощ
ущал течения времени, но когда за дверью его каюты послышался встревожен
ный рокочущий голос, ночь, скорее всего, еще не была слишком поздней. Слов
Ковенант разобрать не мог, но зато расслышал ответную реплику Кайла.
Ц Рок самого мироздания тяготеет над ним, Ц промолвил харучай, Ц так не
ужто ты не испытываешь к нему жалости?
Ц Да неужто ты думаешь, будто я замышляю против него худое? Ц отозвался
Хоннинскрю, слишком усталый, чтобы негодовать или спорить.
Затем дверь отворилась, и свет фонаря очертил в проеме рослую фигуру кап
итана. В сравнении с поглотившей мир ночью огонек казался совсем крохотн
ым, но каюту он осветил достаточно ярко, и Ковенант ощутил резь в глазах, с
ловно их жгли так и не пролитые им слезы. Но он не отвернулся, не прикрыл ли
ца, а словно в оцепенении продолжал лежать, тупо уставясь в потолок.
Хоннинскрю поставил фонарь на стол. Для такой огромной каюты стол был оч
ень низок. С первого дня плавания мебель, предназначавшуюся для Великано
в, заменили на стол и стулья, подходившие по размеру для Ковенанта. В резул
ьтате получилось так, что висевший выше фонаря гамак отбрасывал тень на
потолок, и Ковенант словно бы покоился в отражении мрака, охватившего ег
о душу.
Резко, так, что всколыхнулись полы рубахи, Хоннинскрю опустился на пол. До
лгое время он сидел молча, а затем из полумрака донесся рокочущий голос.

Ц Мой брат мертв. Ц Сама эта мысль была для него невыносима. Ц Отца с мат
ерью мы лишились рано, и он был моим единственным родичем. Я любил его, и во
т Ц он мертв. Он обладал даром Глаза Земли, и его видения окрыляли нас над
еждой, даже если для него они оборачивались мукой. А теперь надежда мертв
а, ему же вовеки не обрести избавления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191